– Кто-то пришел, – сказала Ханна. – Кто-то из монастыря.
Нина села, чувствуя, как ночная прохлада остужает покрытую потом кожу. Она тут же проснулась, и теперь бешеный стук ее сердца не имел ничего общего со сновидениями об окровавленных мордах. Ханна была послушницей в Гефвалле, где они с Ниной раскрыли чудовищную схему Брума, в которой были задействованы монахини и расположенная неподалеку военная крепость. Они положили этому ужасу конец и освободили всех гришей, которых только смогли, а Нина к тому же без капли жалости приговорила мать-хранительницу к ужасной смерти.
– Кто же? – шепнула она, натягивая шерстяное платье с закрытым воротником и тщательно его застегивая. Затем сунула ноги в тапочки. По крайней мере, Белый остров мог похвастаться полами с подогревом.
– Я не знаю. Мама послала за нами обеими.
– Милостивый Джель, надень платье. Разве тебе не холодно?
На Ханне не было ничего, кроме хлопковой ночной рубашки. Свет масляной лампы, которую она держала в руках, золотил рыжеватый ежик волос на ее стриженой голове.
– Я слишком боюсь, чтобы мерзнуть, – ответила Ханна, пока они поспешно проходили по гардеробной, соединявшей небольшую спальню Нины с покоями Ханны.
Крепость в Гефвалле была разрушена в результате взрыва, устроенного командой Нины, и в последовавшем за этим хаосе им с Ханной удалось сделать вид, что они совершенно непричастны ко всей этой заварушке. Ярл Брум даже не догадывался о том, кем Нина была на самом деле, как и о том, что именно она стала причиной уничтожения его лаборатории и сворачивания пыточной программы. Он принял Милу Яндерсдат в своем доме, полагая, и не без оснований, что она помогла его дочери спасти ему жизнь. Конечно, он и понятия не имел о том, что, будь ее воля, Нина бы раз и навсегда положила конец его существованию.
Все это время Нина с Ханной были уверены, что это сошло им с рук. Но может быть, и нет. Возможно, когда все улеглось, кто-то из монастыря смог догадаться о том, что они устроили. Возможно, монахини обнаружили форму дрюскеля, когда-то похищенную Ханной. Возможно, кто-то видел, как Ханна и Нина вытаскивали бессознательное тело Ярла Брума из фургона.
– Вот, – сказала Нина, протягивая Ханне халат, чтобы та накинула его на плечи. Согласно фьерданской моде, он был сшит из тускло-серой шерстяной ткани, но подбит роскошным мехом, как все, что могло намекать на роскошь или комфорт, должно быть скрыто.
– Что будем делать? – спросила Ханна. Она дрожала.
Нина развернула ее к себе и туго затянула пояс халата.
– Позволим говорить гостям.