– Цена…
– Не говори мне о цене. – Ее голос зазвенел над поляной, а волосы вспыхнули в лучах солнца, как костер темной осенней ночью. На закрывающей глаз повязке полыхнул Алинин символ. Он походил на падающую звезду. – Если уж эту цену необходимо было заплатить, то и платил бы ее сам. Я была всего лишь ребенком, но ты принес меня в жертву на алтарь своей многовековой войны. – Она издала тихий, грустный смешок. – А хуже всего то, что этого никто не помнит. Когда говорят о твоих преступлениях, вспоминают резню в Новокрибирске, жестокое убийство гришей, которым ты когда-то покровительствовал. А то, что пережила я, покрыто тайной. Я думала, что этот стыд – мой крест. А теперь понимаю, что твой. Ты был и отцом, и наставником, и другом. Ты должен был защитить меня.
– Я должен был защищать страну, Женя.
– Страна – это ее люди, – сказала Зоя. – Женя, я, моя тетя.
Дарклинг поднял бровь.
– Когда станешь королевой, тебе будут не так просто даваться подобные расчеты.
– Не будет тебе искупления, – сказала Женя. – Женщина, которой я стала, может простить тебя за то наказание, что ты назначил мне. Но ради той девочки, которой я была, я скажу, что не будет достаточного покаяния, не будет извинения, которое заставит меня открыть тебе сердце.
– Не припомню, чтоб я тебя об этом просил.
Глаза Зои полыхнули серебром, зрачки превратились в щелки.
– А можно я убью его до того, как мы пришпилим его к дереву?
Николай не сомневался, что Дарклинг заслужил и это, и кое-что похуже, но что-то его смущало.
– Что-то здесь не так. В чем подвох?
Дарклинг дернул плечом.
– Вечные страдания станут искуплением за мои преступления. Я прошу лишь об одном.
– Вот и оно.
– Постройте мне алтарь, чтобы обо мне помнили.
Зоя нахмурилась.
– Как о тиране? Убийце?
– Как о Беззвездном святом. Выделите мне главу в ваших книгах. И пусть с приходом ночи зажигают свечу для еще одного святого. Можешь ли ты согласиться на это, милостивая королева? – издевательски протянул он.
Внешне Дарклинг казался ничуть не заинтересованным, но демон внутри Николая чувствовал, что это только маска.
– Он серьезно, – неверяще выдохнул Николай. – Он готов умереть.
– Это не смерть, – уточнила монахиня. – Смерть по сравнению с этим покажется благословением.
Женя склонила голову набок. Она пристально смотрела на Дарклинга.
– Но ведь ты боишься не смерти, да? Он боится, что исчезнет.
Николай вспомнил слова, когда-то сказанные Женей: «Все, чего Дарклинг когда-либо хотел, – это чтобы его любили в его стране». Ему хорошо знакомо было это чувство. Он сам столкнулся с ним, когда смотрел в лицо своему демону. Немногих людей в Равке любили. А вот святые – другое дело.