– Зоя? – спросил Николай. Дарклинг хотел, чтобы ему поставили алтарь, чтобы его историю переписали заново, но Николай не мог принять такое решение. – Женя?
Зоя с Женей стояли рука об руку, и когда они взглянули друг на друга, он понял, что перед ними проносятся воспоминания обо всех потерях, которые им пришлось пережить по прихоти этого человека. Он помнил, как мучительно Зое было смотреть на службу Беззвездных, когда они стояли в Каньоне, убившем ее тетю, унесшем жизни сотен людей, и славили имя Дарклинга. Женщина, которой она была тогда, ни за что бы не согласилась на подобную просьбу.
– Неужели мы позволим ему изобразить из себя героя? – спросила Зоя.
Женя коротко кивнула.
– Позволим. Так наши страдания не будут бессмысленными.
Зоя стояла в окружении алых бутонов и шипов – королева, не нуждающаяся в короне.
– Да будет так.
Дарклинг повернулся к монахине.
– С чего начнем?
Монахиня изучающе посмотрела на них. Затем жестом указала на дерево, в то время как со стен спускались, окружая ствол волнами алого шелка, монахи – мужчины и женщины, старые и молодые, равкианцы, земенцы, сулийцы, шуханцы. Мелькнули даже несколько фьерданцев с льняными волосами.
Дарклинг поднял руки.
– Развяжите меня.
Николай с Зоей переглянулись. Если все это было очередной уловкой, он должен был сделать свой ход сейчас.
– Рассредоточиться, – велел Николай солнечным солдатам. – Приготовиться.
– Пока я жив, в тебе будет жить демон, – предупредил Дарклинг, пока Николай ножом разрезал веревки на его запястьях.
– Мы смогли договориться.
– Некоторые договоры существуют недолго.
– У тебя любовь к мрачным пророчествам, да?
– Зоя проживет очень долгую жизнь, – продолжил Дарклинг. – Несмотря на демона, тебе это вряд ли удастся.
– Тогда я буду любить ее и в могиле.
Улыбка тронула губы Дарклинга.
– Храбрые слова. Но время может все изменить.
Николай чуть не рассмеялся.
– Я точно не стану по тебе скучать.
Он спрятал нож и отступил в сторону.
Дарклинг не торопясь потер запястья, словно наслаждался страхом тех, кто вынужден был следить за ним и ждать, что он станет делать.
Он скинул рясу на заснеженную землю, затем отправил следом рубашку и шагнул к стволу дерева. И застыл перед ним, в брюках и сапогах, с белой как снег кожей и волосами темнее воронова крыла.
– Ступай, – напутствовала монахиня с тремя косами. – Если таково твое желание. Если ты осмелишься.
Дарклинг сделал глубокий вдох.
– Мое имя – Александр Морозов, – произнес он, и голос его эхом разлетелся над поляной. – Но я сменил сотню имен и совершил тысячу преступлений.