– Прояви хоть немного уважения, Оливер, или еще больше пожалеешь, – сказала Матильда, предупреждающе указывая пальцем. Оливер замолчал, и она продолжила:
– Оказывается, у Нанны Мэй действительно есть дар предвидения, потому что она не только пыталась предупредить меня о тебе, но и то варево, которое она помешивала на камине в течение последних нескольких месяцев, было именно тем, в чем нуждался мой новый ковен, чтобы держать тебя в покое. Я узнала ингредиенты из старой книги. Возможно, ты и воспользовался моей магией, но ты не можешь и помыслить о том, чтобы быть такой же могущественной ведьмой, как моя бабушка или те, кто был до нее. Ты сделал большую ошибку, убив ее птицу, Оливер. Большую ошибку.
– Ты заслужила все, что я сделал с тобой, включая эту глупую птицу, – прорычал Оливер, его челюсти сжимались при каждом слове, а мышцы становились все напряженнее и напряженнее.
Матильда приподняла бровь.
– Тебе не следовало возвращаться сюда, Оливер. Тебе не следовало возвращаться в мой город или в коттедж Ферли. Да, ты украл мою магию, но моя семья рада поделиться ей, и это лучшее время года для этого. Если бы ты не был таким новичком, ты бы знал несколько фактов о ведьмах, один из которых заключается в том, что мы любим держать наших мертвецов рядом.
Матильда подняла ладони вверх и запрокинула голову назад, как будто обращалась к луне.
– Сестры моих сестер, матери моих матерей, я взываю к вам в этот волшебный час Хэллоуина. Разделите со мной вашу любовь и силу, чтобы я могла наказать того, кто не уважает наши обычаи и нашу магию. Одолжи дар мне свой в отсутствие моего собственного, который он у меня вырвал. Услышь меня, семья, когда я покажу тебе свое лицо, чтобы ты могла поклясться в своей силе, а я могла бы восстановить равновесие.
Матильда поднесла трясущиеся руки к лицу и закрыла глаза, тяжело дыша, готовясь сбросить плащ, на создание которого она потратила последние три года, чтобы скрыть свои поступки. Она знала, что это была честная сделка, что духи ее предков заслуживают того, чтобы увидеть истинное лицо молодой ведьмы, с которой они могли бы поделиться своей магией, но она боялась раскрыть то, что было скрыто под фасадом.
– Я предлагаю вам свою правду, – сказала она в свои руки, – посмотрите на меня, сестры, посмотрите на мою боль, чтобы я могла извлечь пользу из вашей.
Облегчение пробежало по коже Матильды, как будто боль, пронзившая ее лицо, унесло ветром. Она забыла, каково это было раньше, не носить агонию с собой, и на мгновение ее охватило волнение, пока она не почувствовала, как теплая струйка крови стекает по ее щеке, и она вспомнила, что на самом деле означало внезапное отсутствие боли.