Белки его глаз стали еще больше.
— Ты только что убила кого-то из гранатомета!
Мерфи оглядела павшего Йотуна.
— Что есть, то есть, да.
— Эй, эй, Рудольф, — вмешался я. — Полегче. Полегче. Слушай, нам нельзя долго здесь оставаться. Больше врагов на подходе. Нам всем нужно уходить.
— Заткнись, завали хлебало! — заверещал Рудольф, переводя ствол на меня. — Закрой свою сраную пасть, кретин!
Я начал поднимать руку, чтобы направить на него волну силы и вырвать пистолет из его руки — но не смог сделать этого.
Я посмотрел на свою руку. Она меня не слушалась. Я не мог сказать наверняка, что происходит за облаком статического покалывания, заполняющего мою нервную систему. Господи, это же было то самое плечо, которое я снова вывихнул. Будучи не в состоянии почувствовать боль от травмы, я даже не заметил этого.
— Рудольф! — с непререкаемой властью в голосе сказала Мерфи. — Мы пытаемся тебе помочь. Иисус, Мария и Иосиф, парень, хотя бы убери палец со спускового крючка.
Рудольф снова навел оружие на Мерфи и начал визжать тонким голосом, тыкая стволом вперед, для выразительности:
— Мне не нужны твои...
Пистолет выстрелил.
Пустой гранатомет упал на улицу с металлическим звоном, забрызганный алым.
Мерфи свалилась, как подкошенная.
Рудольф стоял там, ошарашенный резким звуком. Он посмотрел на пушку. Затем на Мерфи.
— Что? Что?
— Врача! — заорал я, бросаясь вперед. — Врача! Врача!
Мерфи лежала на улице позади своего мотоцикла. Одно колено было подогнуто так, что она лежала на голени. Пустой гранатомет все еще покачивался там, где упал.
Я склонился над ней. Ее глаза были широко открыты, когда она смотрела вверх.
Очередная вспышка Ока на краткий миг окрасила мир алыми тонами.
Мне было плевать.
Я разорвал на ней куртку и рубашку.
Пуля попала ей в шею, на четверть дюйма выше ее кевларового жилета. Она не прошла навылет. Войдя в тело, она начала отскакивать внутри, и вышла из-под ее левого уха, оставляя за собой след изувеченной плоти. Кровь фонтаном хлынула из раны.
— Кэррин, — произнес я. — О Боже.
Я сорвал с себя пыльник, торопливо стащил через голову рубашку, свернул из нее подушку и прижал к зияющей ране. До тех пор, пока я не пытался двигать плечом, моя раненая рука немного функционировала. Я мог использовать обе руки.
— Врача!
Столько крови. Она насквозь пропитала мою рубашку.
Я услышал, как кто-то бежит в нашу сторону.
— Кэррин, я здесь, — умоляюще говорил я. — Помощь на подходе. Держись.
Она закашлялась кровью.
— Гарри, — сказала она.
Ее губы покраснели от крови, когда она произнесла мое имя.
Ее голос был прерывистым.