»
«Слова в простоте не скажете! — хмыкнул я. — Заявили бы прямо: тоскуете, мол, сударь, по Надежде Александровне!»
«Ну, можно, конечно, выразиться и так, в лоб».
«Так — да нет так! Я, конечно, болван, но то, что учудила она…»
«А я вовсе и не валю все на вас, сударь! Собственно, я вообще не касался вопроса вины — на сию стезю разговор вы сами повернули!»
«Вот и закончим на этом», — буркнул я.
«Как пожелаете, сударь».
«Паук» умолк, и я наконец оглядел предоставленное мне дорожное обиталище. Купе было стандартного размера, но спальное место в нем имелось всего одно. Вагонной полкой его, правда, было не назвать — слева от входа, у стены, стоял широкий диван с кожаной спинкой и подголовниками. Напротив него располагался письменный стол из полированного дерева, на углу которого красовались массивные бронзовые часы — машинально я засек по ним тридцать минут, выделенные нам Алексеевым. К столу прилагался стул, спинку и сиденье которого обтягивала ткань в цвет обивки стен — здесь, как и в коридоре, это был малиновый шелк. На квадратном окне висела не какая-нибудь там легкомысленная занавесочка — полноценные шторы, раздвинутые и перехваченные посередине толстым шнуром с кистями.
В стене рядом со столом обнаружилась неприметная дверца — пониже и поуже, чем входная. Я заглянул за нее: там прятался персональный санузел: фаянсовый унитаз, раковина и даже душ. На позолоченных крючках висели два полотенца — большое и маленькое — и синий банный халат.
Покачав головой, я вернулся в жилую часть купе, и в этот момент поезд тронулся. Плавно и совершенно неощутимо — если бы перрон за окном вдруг не поплыл назад, я бы нипочем не догадался, что наше путешествие началось.
* * *
Вторая половина вагона, отделенная от зоны купе портьерой — ныне отдернутой — оказалась одним большим залом. Посреди него стоял овальной формы обеденный стол, способный вместить за собой минимум дюжину человек. Но сейчас он был накрыт только на пятерых. Ровно столько нас за ним и сидело: разделить трапезу с избранной троицей и заместителем начальника Федоровского кадетского корпуса в салон явился офицер Собственного Его Императорского Величества Конвоя — личной охраны царя Бориса — представившийся есаулом Семеновым. Одет гость (а может быть, наоборот, хозяин) был в длиннополый — ниже колен — алый кафтан с двумя рядами узких вертикальных кармашков на груди, из которых высовывались кончики каких-то металлических трубочек — кажется, это называется газыри, в моем мире у казачьего костюма подобная деталь тоже встречается. Пояс и эполеты есаул носил серебряные.