в которой я наслаждаюсь созерцанием живописи
и вижу, как разжигается камин
От вокзала нас везли в роскошном «Руссо-Балте» с открытым верхом — неспешно, давая вдоволь насладиться видами имперской столицы. А поглазеть тут было на что. Петрополис отличался от Москвы, как… Ну, наверное, как Санкт-Петербург от нашей Москвы. Широкая улица, по которой мы ехали, была словно по линейке прочерчена — никаких тебе изгибов и плавных поворотов. Четырех-, пяти- и шестиэтажные дома стояли стена к стене — в Первопрестольной тоже встречались районы с подобной застройкой, но там нет-нет, да попадался на глаза забор или зеленый дворик. Здесь — ни единого разрыва в плотном строю.
Нижние этажи большинства зданий были отделаны гранитом — серым или темно-красным — из-за чего вблизи смотрелись мрачновато. Но, по большей части, наша коляска держалась середины улицы — отсюда дома выглядели повеселее, можно было рассмотреть изящные балкончики, стройные колонны и полуколонны, а также мозаики и барельефы на фасадах, статуи на крышах и прочие архитектурные изыски.
Несколько раз на пути нам попадались речки или каналы, через них были перекинуты мосты. По воде сновали катера и лодки — движение там, казалось, интенсивностью не сильно уступало уличному. Да, наш «Руссо-Балт» не то чтобы прям вот полз в пробке, но катил в достаточно плотном потоке других «манамобилей». Не чета провинциальной московской тиши, конечно…
Правил нашей коляской молодой офицер в такой же, как у есаула Семенова, красном кафтане с глазырями — видать, служили они по одному и тому же ведомству. На вокзале водителя нам представили, но я как раз на что-то отвлекся и ни фамилии его, ни воинского звания не расслышал. Да и зачем?
Мы с уже малость пришедшим в себя Ясухару сидели на переднем пассажирском сиденье, спиной по ходу движения, Воронцова и Алексеев — напротив нас. Надо сказать, что по сторонам мои спутники пялились с ничуть не меньшим любопытством, нежели я. И, пожалуй, с куда большим восторгом: мне-то что, я наш Питер видел, а по красоте и оригинальности он здешнему еще и фору даст. А вот спутники мои… Ну, Тоётоми — понятно, он иностранец, его, наверное, нетрудно удивить русской экзотикой, но Милана, похоже, столицей была просто очарована. А старик-майор в какой-то момент, не выдержав, и вовсе пробормотал себе под нос:
— Да, грандиозен наш Петрополис!..
«Кстати, а посему Петрополис?» — спросил я у фамильяра.
«“Полис” в переводе означает “город”. Была в Империи одно время мода на эллинские словечки, — пояснил Фу. — “Телефон” — оттуда же