* * *
На Костика Замащикова девки заглядывались еще до военной поры, когда он был еще не заматерелым нескладным парнем. Прежде прочего, его выделял невиданный в Заларях рост: самый рослый мужик станционного поселка едва доставал Костику до плеча. На деревенских посиделках он щедро делил свое внимание между заларинскими молодухами, а вот выделил среди прочих все-таки дочку местного богатея Иосифа Галашина, Надюху. Навязался как-то в провожатые, усадил рядом на скамейку у ворот, набросил на плечи свой пиджак и сразу же пошел вольничать руками. Тискал и мял он Надюхину грудь – а та не слишком старательно уклонялась, отпихивала со смешками, не всерьез. Знала: если оттолкнет по-настоящему – долго видный парень в одиночку гулять не будет, ему только свистни – штабелями девки лягут!
А Костик, осмелев, уже звал ее в избу к попу-расстриге, куда ходили все парни и мужики в Заларях. Все знали: у расстриги был полный сундучок срамных картинок и журналов, и он охотно показывал их всякому, кто приходил к нему с бутылкой. Утверждали, что в задней комнате той избы не одна девка лишилась невинности. Расстригу не раз били смертным боем разгневанные отцы и братья обесчещенных девок – тот отлеживался и снова приглашал к себе мужиков и парней.
– Пойдем, Надюха! – жарко шептал ей в ухо Замащиков, не переставая мять и тискать девку. – На тех картинках такие барыни непотребствам предаются – не вам, деревенским чета! Благородные, стервы! А что выделывают… Пойдем!
Кто знает – может, и уговорил бы Костик сомлевшую от объятий и жарких слов Настюху, только в самый неподходящий момент совсем рядом блеснул луч фонаря, и знакомый голос обещающе проговорил:
– Вот они где, голубки! Милуются…
Надя, услышав голос отца, вскочила с места, зашарила руками по вороту расстегнутой чуть не до пояса кофточки, отвернулась. Вскочил и Замащиков. Отец крепко дернул дочь за косу так, что в шее что-то хрустнуло, пихнул к калитке:
– Марш домой, паскуда! – рявкнул отец. – Попозжа с тобою разберусь. А сейчас с ухажером твоим потолкую…
Замащиков рванулся было в сторону, но все его движения сторожили дюжие отцовы работники. Схватили, прижали к забору, подали коммерсанту тяжелую еловую палку.
– Стало быть, к расстриге честную девицу зовешь, паскудник. Картинки срамные поглядеть? Я тебе щас тоже картинки покажу.
Надя, задержавшись во дворе дома, услышала тяжкие смачные удары палкой по телу, приглушенные вскрикивания Костика. Не в силах слушать, зажала уши и заскочила в избу…
Только через полгода, когда отца не было в Заларях, Надя решилась пойти на посиделки к солдатке Аглае. Она боялась насмешек, боялась увидеть Костика – и до смерти хотела его увидеть. И увидела…