Агасфер. Золотая петля. Том 1 (Каликинский) - страница 319

– Михаил, вы ошибаетесь, – покачал головой Агасфер. – К великому, может быть, сожалению – но мы не русские. В Шанхае у нас много русских друзей – может, от общения с ними стали похожими? Передается, знаете ли!

– Ну, хорошо, допустим! А Эжен ваш? Как его – Мади? Тоже, скажете, француз? Да он по-французски на пару фраз только способен. Зато по-русски, особенно с матерком ежели загнет – заслушаешься!

Агасфер покосился на Медникова, старательно режущего сало и демонстративно не принимающего участие в «национальной» дискуссии. Черт побери, его не стоило везти в Россию с французским паспортом и практически без знания «родного» языка. С другой стороны, нынче в Совдепии подозрительнее всего относятся к русским, приехавшим из-за кордона. Попробуй, докажи, что с новой российской властью ты не воевал!

Почувствовав на себе общее внимание, Медников отложил сало:

– Кому интересно, господа-товарищи, могу «покаяться»: да, я славянин! Уехал во Францию после вашей революции – не принял ее, извините уж! Но на родину тянуло – вот и принял фамилию супруги – по причинам, которые тут господин Берг разъяснил…

– А чем занимались до семнадцатого года? – тут же поинтересовался один из красноармейцев.

– Полицейский мундир носил, – усмехнулся Медников. – Служил делопроизводителем в Охранном отделении. Перебелял протоколы допросов ваших нынешних вождей, несгибаемых большевиков, ведомости наградных информаторов составлял…

Услыхав ядовитую интонацию в слове «несгибаемых», Берг предостерегающе кашлянул. Не укрылась эта интонация и от слушателей.

– Сам-то не допрашивал? – настороженно поинтересовался кто-то. – А может, и ловил?

– Допрашивать не сподобился, дорогой товарищ: у меня ж за плечами всего три класса церковно-приходской школы. А господа революционеры из благородных были. Студенты по большей части, образованные – куда мне! – Медников, обойдя вопрос о ловле, все же не удержался от новой «шпильки». – Были в охранке, конечно, мастера по части допросов: «раскалывали» революционеров как орехи! Да… А потом, глядишь, в наградной ведомости стукачей те же фамилии попадались. Которые – хе-хе-хе – нынче про несгибаемость свою на митингах талдычат!

– Врешь, дядя! – вскочил болезненно худой красноармеец. – Врешь и грязь льешь на тех, кто жизнь положил за идеалы революции! Ханжиков, чего молчишь? Разъяснить бы эту гниду надо!

– Господа, не надо ссориться! – вмешался Берг. – Революционная бдительность нам очень даже понятна. Но могу вас разочаровать: все документы для въезда в Советскую Россию были нами поданы заблаговременно. И в автобиографии господина Мади его служба в Охранном отделении была, уверяю вас, упомянута! Думаю, что советские компетентные органы проверили всех нас – и не нашли оснований для отказа во въезде! И не надо на мсье Эжена волками глядеть, у него есть причины обижаться на советскую власть! Он ведь из Охранного за десять лет до революции ушел. Ферму небольшую под Москвой имел, сам на ней работал – а его под горячую руку всего лишили и чуть не расстреляли как эксплуататора. Вот он и подался во Францию… А вы, господа-товарищи, на руки его поглядите – видели вы такие руки у эксплуататоров?