Осторожно сняв её с себя, я снова направился в парную. Со мной отправился и вымотанный до предела доктор. Теперь нас уже никто не сопровождал, а потому мы даже веники брать не стали, просто сели на полок, наслаждаясь живительным теплом.
— Вот ведь, — пожаловался доктор, тщетно пытаясь восстановить дыхание. — Я вообще-то не сторонник даосского подхода к любви без окончания процесса, но возраст своё берёт, а слабое сердце не позволяет слишком уж разогнаться.
— Да ладно, — я попытался его подбодрить. — Вся ночь впереди, ещё успеете.
— Успею, но всё же лучше не задерживаться, на завтра у меня операция назначена, вечером, но лучше быть в форме. Когда у хирурга дрожат руки, это чревато.
Посидев ещё немного, мы вернулись к остальным, часть коллектива уже благополучно спала, до предела вымотанная женщинами и алкоголем, другие ещё продолжали развлекаться. Я поискал глазами Хельгу, но она была занята, один из работников оружейной мастерской разложил её на диване, женщина откинула голову назад и тихо постанывала. Пришлось заменить её, я поймал за руку проходившую мимо девушку и потащил её за собой, той было лет двадцать, но комплекцией она не отличалась от совсем юных участниц праздника, такая же фигура-шнурок, длинная и худая, не совсем то, что мне нужно, но сойдёт. Теперь нам досталось место в комнате, я даже дверь прикрыл, чтобы не отвлекали. Толкнув очередную пассию на диван, я тяжело навалился сверху, боль в ноге немного отвлекала, но таблетки остались в номере.
Следующий день, хоть и начался поздно, порадовал сразу несколькими событиями. Во-первых, получилось выяснить, когда прибывает очередной корабль из-за океана. Через два дня, а отправляется обратно ещё через три. Теперь оставалось только поговорить с капитаном, заплатить ему, сколько скажет, и ждать отправки. Во-вторых, дабы не страдать от безделья в ожидании отплытия, я всё же решил поработать в мастерской, куда меня давно звал Даниил.
Оснащение оружейной мастерской вызвало в памяти слово Завод. Тут ведь как, если мастер-надомник, то это ремесло, он сам всё изделие делает от начала и до конца, если хоть какое-то разделение труда появилось — это уже мануфактура, а если труд преимущественно машинный, то это и есть завод или фабрика, в зависимости от изготовляемой продукции. То, что предстало моим глазам, было всё же небольшим заводом, имелось тут с полдюжины неплохих станков, которые работали от электричества, поставляемого парогенератором, расположенным в подвале здания.
Кованый железный прут был крепко зафиксирован, а с одного конца, медленно и печально, в него погружалось сверло. Тонкая стружка летела вниз, сверло проходило сантиметр за сантиметром, обороты были низкие, но это и понятно, станок приходилось щадить. А на выходе получился полноценный ствол калибром десять миллиметров. Именно такой калибр предпочитали местные охотники из среды аристократии и богатых купцов. Ствол вышел неплохо, понятно, что не помешало бы хромирование изнутри, но такая роскошь здесь точно недоступна.