В глубоком трансе народ гнауа[80] был истинно свободен, кисточки на их колпаках судорожно колыхались, словно флаги восстания, и заклинатели змей играли в такт с ними.
Воробьи и голуби кружились в пыли и дыме от грилей. Продавцы воды выливали сверкающие струйки, пока колокольчики на их широких красных шляпах бились от колебаний воздуха. Я хорошо себя чувствовал в этой анонимной толпе. Я был частью этого танца и не чувствовал сожалений. Я понимал, как запечатлеть себя в этом моменте, чтобы я смог стать частью структурированного хаоса. Я присоединился к анонимной игре взглядов, позволил себе плыть, невесомо, по этой зыби, откликающейся на каждую мелочь. Нужно разбить время на еще более мелкие промежутки, покинуть одну секунду, чтобы погрузиться в другую, без сожалений или ожиданий, просто с ощущением чуда от самого факта повторения. Наконец-то я чувствовал, что существую в своей неподвижности, подхваченный новым ритмом. Я стер все воспоминания: я никогда не существовал, я никогда не буду существовать, я просто существую в этот момент времени.
Нефертити, богиня несбыточного, плыла над сквером; женщины закрыли лица вуалью, мужчины рыдали.
*
Впервые в моей пустой памяти, за моими веками возник луч света. Я долго смотрел на барханы и жаркое марево. Я погрузился в этот новый вид летаргии и увидел... увидел ее. Не тебя.
*
Клара,
твое письмо в красивом конверте уже прибыло. Не сердись на меня больше.
Лалла Хадиджа
Я увидел ее в толпе, которая разбежалась в поисках укрытия от внезапного ливня. Она проплыла через площадь между покинутыми телегами и ржущими в испуге лошадьми. Аллея пальм кланялась ее беззаботной походке. Казалось, она скользит, хрупкая фигурка, не обращающая внимания на бурю. Флаги королевского дворца хлопали на ветру. Луч света пронзил облака, выбрав ее. Ребенок протянул к ней руки, а потом они оба исчезли.
Несколько людей отважились выйти на площадь, слепой возобновил свои жалобы. Продавец воды проклинал дождь. Должно быть, в тот неправдоподобный момент я видел сон. Вспышка благодати осветила привычный ход событий. С этого момента я стал ждать ее возвращения.
*
Лихорадка и жжение отделили меня от всего. Обеспокоенная моим затворническим молчанием, одна знакомая пригласила меня в свой рияд. Я лежал возле фонтана в патио. Длинные и прохладные пальцы ласкали мое лицо, мелодия унесла меня прочь. Когда я огляделся, красавица с ребенком проходила по аллее, ступая между норовистыми лошадьми. В конце концов, она открыла свою улыбку и сказала, что ее зовут Хадиджа. У нее были темные глаза. Рука ее маленькой дочери Сабах лежала на моих пальцах.