Она остановилась, глядя на меня снизу вверх, затем что-то заскрипело наверху, проворачивался ржавый металл – и я все ниже, и ниже, и ниже… До тех пор, пока мое лицо не оказалось напротив ее. Я вдохнула запахи лаванды и лимонника, такие знакомые… Так пахла одежда Винсента, или он сам… уже не разберешь. А потом я вспомнила, где видела эту девушку. У нее даже прическа не изменилась, все те же косы, уложенные короной. Глаза серые. Ну прямо как на том портрете, который я нашла в сундучке в тайной комнате.
– Приве-ет, – протянула она, рассматривая меня с улыбкой.
Краем уха я услышала, как выругался Шезми. Но он был так далек сейчас: весь мир заключался в этой красавице, в ее гладкой, фарфоровой и неживой коже. И понимание того, кто стоит напротив, пришло как-то само по себе. Наверное, именно так, смиренно и мгновенно, принимает человек внезапную смерть.
– Отпусти нас, – прошептала я, глядя в бездонные омуты, наполненные серым светом.
В ее глазах метались тысячи сожранных душ.
– Зачем? – Она покачала головой, и правда как механическая кукла.
Похоже, тело ее было давно мертво и попросту занято…
– Я подарю тебе покой, – шепнула она мне в губы, снова обдавая запахами лаванды и лимонника, но теперь отчего-то они не казались приятными. Наоборот, к горлу подкатила тошнота.
И она медленно, очень медленно начала открывать рот. За пухлыми розовыми губами прятались сотни узких, похожих на иглы, зубов. Меня обдало кровавой горечью.
– Какая сладкая, – проговорила страшная кукла. – Хочу.
Глаза закрылись сами собой. Она собиралась меня поцеловать, но уже было все равно. Боль ушла.
– Флавия!
Оклик ожег меня, словно хлыстом. Я… знала этот голос. Но от того, что знала, почему-то сделалось еще больнее и еще горше. Все это… было так неправильно, и вообще, не так должно было быть.
А волшебство внезапно пропало. Лицо девичье… будто взялось трещинами, и там, сквозь тонкие их ломаные прожилки, проглянула гниющая плоть, черная, смрадная.
– Флавия! – Из арочного прохода вылился Винсент и быстрым шагом направился к нам.
На меня он глянул только раз и больше не смотрел. Все внимание – духу Сонной немочи, спрятавшемуся в мертвом теле красивой девушки, которая… всего лишь была сестрой Винсента и всего лишь заблудилась в Долине, как об этом рассказывали.
– Ты забываешь наш договор, – мягко сказал Винсент, останавливаясь рядом с чудовищем. – Каждая пятая жизнь принадлежит мне.
Миг, другой… Личико Флавии снова покрылось фарфоровой коркой, трещины затянулись, и снова передо мной было создание, совершенное и прекрасное.