Сказать, что не принимала снадобье и провалилась в снах к князю Долины?
Что он со мной занимался, учил читать, писать и считать? Рассказывал истории королевств? Научил видеть и ценить красоту, что вокруг нас? Приходил в мою комнату, и мы убегали к морю, и он меня целовал?
Слишком сладкая тайна, чтобы ей делиться с кем-то еще, и воспоминания, словно прикосновения перышком к обнаженной коже, такие трепетные, легкие и будоражащие кровь. Мое тело… оно помнило. Обжигающие прикосновения, его объятия, когда между нами лишь одежда. Ту предательскую слабость, от которой подгибаются ноги, и ту уверенность, когда знаешь, что он не даст упасть, удержит, крепко прижимая к себе.
А еще Винсент запретил рассказывать о нас, потому что это было слишком опасно для всех. В том числе для тех, кто ненароком узнает.
Я мотнула головой и торопливо заморгала, прогоняя прочь непрошеные слезы.
– Ильса, – едва слышно проговорил Ригерт, – девочка… я просто боюсь за тебя. Я… ничего не навязываю, но ты пойми…
Похоже, все мои мысли были написаны у меня на лбу, и наставник с легкостью их читал. Что ему ответить?
Хрустального шара с домиком внутри больше нет.
И, похоже, больше никогда князь Долины не сможет прийти ко мне. Так что…
– Ничего нет, – всхлипнув, выдохнула я, – ничего…
Теперь и правда ничего не было. И осознание этого оказалось настолько болезненным, что я съежилась под одеялом, повернулась на бок, отворачиваясь от Ригерта.
– Ильса.
Легкое прикосновение к плечу.
– Послушай…
Наверное, он все понял, даже без моих объяснений. И потому счел нужным предупредить:
– Это очень опасно, понимаешь? Вам еще не говорили толком о нем, но князь Долины принадлежит духу Сонной немочи. Мы так до сих пор и не знаем, сколько столетий он там, человек ли, да и был ли человеком. Но то, что мы услышали там с тобой… помнишь? Дух сказал, что боль восстанавливает силы князя. Это так. Подумай о том, скольких он убил. Подумай и о том, что в один прекрасный миг он тобой наиграется и тоже убьет.
Я промолчала и закрыла глаза. Не хотелось ни видеть, ни слышать наставника. Наиграется? Убьет? Что за глупости. Он специально это говорит. Винсент… совершенно не похоже, что он со мной игрался. Или все так и было, а я не понимала? Я окончательно запуталась. Но вместе с тем не удержалась и пробормотала:
– Почему вы не знаете, сколько ему лет? Это же брат Флавии, бывший владелец этого замка…
– Я в этом не уверен, – тихо сказал Шезми. – Нигде не сохранилось портретов ни Флавии, ни ее брата. Он мог лгать тебе, Ильса, если только ты с ним прежде разговаривала.