– Руки убери от нее, – повторил Винсент, не глядя на меня.
Да, он на полголовы ниже Дэвлина. Нельзя, чтобы Винсент пострадал, нельзя!
– А ты кто такой?! – рявкнул рыжий вол, и меня мотнуло из стороны в сторону, словно тряпку на ветру. – Это моя баба, понятно?
Я тихо завыла. Винсент, миленький, пожалуйста, не связывайся с этим придурком. Я… как-нибудь…
Но додумать о том, что именно «как-нибудь», я уже не успела.
Движение Винсента оказалось настолько стремительным, что, казалось, он весь размазался в воздухе, превратился в серое размытое облако. Я лишь успела вдохнуть в тот миг, когда толстенные пятерни Дэвлина разжались. А еще через мгновение – гулкий, чавкающий звук падения тяжелого тела на брусчатку, и меня подхватывают уже другие руки, и я прижимаюсь лбом к шелковой рубашке, пахнущей лавандой и лимонником, и одержимо шепчу его имя…
– Ильса, – выдохнул он мне в волосы, – маленькая. Не пугайся… Так мало времени… Сегодня ночью приду к тебе в спальню, дождись меня.
– Не уходи, – пробормотала я, – Винсент… не уходи, прошу.
– Прости.
Он резко поставил меня на ноги, еще миг – и рядом пустота. Я судорожно хватала ртом воздух, голова кружилась. Мои покупки… Дэвлин…
– Ильсара! – обеспокоенный крик Альберта.
Кажется, он подбежал, обхватил за талию, потому что ноги не держали.
– Какого духа тут случилось?!!
Я поморгала на свет, глубоко вдохнула и, чувствуя себя почти в безопасности, привстала на цыпочки и заглянула Альберту за плечо. Дэвлин валялся на земле и был, похоже, без сознания. Кожа на лбу и на щеке лопнула, и по брусчатке стремительно расползалась ярко-красная блестящая лужа.
– Ильса? – Альберт требовательно заглянула мне в глаза. Затем, кивнув собственным мыслям, скомандовал: – Пойдем отсюда. Идти можешь?
Я закивала, засуетилась, перебирая ногами. Альберт, все еще поддерживая меня, ловко подхватил выроненный мной пакет.
– Идем в «Поваренка», – сказал тихо. – Что это за здоровяк был?
– Мой названый братец, – шепнула я. Перед глазами все еще плясали надоедливые мошки, и дыхания не хватало.
– Ясно. – Альберт уверенно тащил меня к таверне.
Я почему-то ожидала, что он начнет расспросы о том, кто этому здоровяку надавал по мордасам, но Альберт молчал и больше ничего так и не спросил.
* * *
Внутри оказалось людно, шумно, но… все равно уютно. Глиняная статуя поваренка, давшего название таверне, раскрашенная глянцевыми масляными красками, стояла у самого входа. Кончик розового носа был безжалостно отбит, толстые, словно вареники, красные губы улыбались. В пухлой руке поваренок сжимал настоящий половник и этим половником указывал на прилавок, где дородная тетушка разливала по тарелкам суп и с грохотом метала на подносы керамические горшочки.