– Так не ограничивайся.
Хорошо, что в тоннеле было темно и он не мог видеть, какая я красная.
– Я не хочу, чтобы это было у нас так, – внезапно зло процедил Винсент, – в темном пыльном тоннеле, второпях. Я хочу, чтобы как у людей, понимаешь? Ты достойна самого лучшего…
Он попросту отцепил меня от себя, отодвинул на длину вытянутых рук. Я всхлипывала и тянулась к нему. Он весь… так необходим.
– Нам нужно поговорить, – сказал жестко, – уже хотя бы потому, что ты должна знать, что я такое. Возможно, после этого мы больше никогда не увидимся.
– Почему? – спросила я заплетающимся языком.
– Потому что ты не захочешь меня видеть, – ответил он и, сжав мою руку, потянул следом за собой. Во мрак.
* * *
Не знаю, как долго мы шли, все время поднимаясь по ступеням вверх. В совершенной темноте время течет совсем по-иному, чем когда вокруг тебя видимый мир. Все, что осталось, – теплые пальцы, сжимающие мою руку, шорох подошв по древним камням и слабый отголосок аромата лаванды, растворяющийся в затхлом воздухе. Винсент, похоже, отменно видел в темноте – либо же помнил расположение нужных ему поворотов. Ни разу он не остановился, ни разу не засомневался, куда свернуть. Потом все же мы замедлили шаг, звякнули ключи. Несколько минут, так и не отпуская мою руку, Винсент возился с замком. Заскрипели ржавые петли, и прямо над силуэтом Винсента распахнулось темное небо, полное звезд. Я наконец увидела бледный абрис лица князя Долины, серебристый блеск его радужек. Пряди, упавшие на лоб, казались седыми.
Он несколько мгновений молча смотрел на меня, затем снова потянул, вверх, к самому небу.
– Где мы? – Я выбралась из люка и зябко поежилась. Кружева не очень-то спасают от осенней прохлады.
– На крыше самой высокой башни Бреннена. Тебе холодно, маленькая?
Я не успела и глазом моргнуть, как он обнял меня, прижимая к себе, провел ладонью по ткани пеньюара.
– М-м-м, кружева и шелк, – пробормотал мечтательно, – сплошной соблазн, Ильса. Ты специально все это на себя надела? Чтобы я мог представлять себе, как этот чудный шелк соскользнет вниз?
И улыбнулся. Я все была готова отдать за то, чтобы он улыбался так почаще.
– Винсент, – я посмотрела ему в глаза, в свете звезд ставшие совсем похожими на бездушные серебряные монеты, – что ты хотел мне сказать?
Он покачал головой, притиснул меня к себе еще сильнее.
– Идем, присядем. Рассказ долгий будет.
Я не сопротивлялась. Мы уселись на черепицу так, что ногами упирались в основание парапета башни. Черепица была еще теплой, нагретой за день осенним солнцем, и над нами мерцали низкие звезды. Приподнявшись на локте, я смотрела на чеканный профиль Винсента, а сам он смотрел на небо, как будто избегая моего взгляда.