Я не видела этой комнаты накануне, ночь пришлось провести в своей бывшей спальне, и поэтому, когда Винсент пинком растворил двери, не сдержала восхищенного возгласа: посреди стояла совершенно новая кровать, с резными изголовьем, с витыми столбиками, держащими балдахин из белого шелка. И белье было кипенно-белым. А вокруг кровати, в вазах, красовались сотни крупных пунцовых роз – точно таких, какие я видела рядом с нашим домом-в-снах. Так вот почему вчера он меня сюда не пускал!
– Тебе нравится? – Дыхание Винсента согрело лицо.
Я, ничего не отвечая, стянула с головы фату и бросила ее куда-то на пол.
– Где ты взял розы?
– Заказал. Еще три дня назад. – Все еще держа меня на руках, он наклонил голову еще ближе. – Я подумал, что тебе будет приятно.
– Поставь меня, – попросила я шепотом.
Розы будили воспоминания, от которых хотелось плакать – как плачут от счастья.
Почувствовав под ногами пол, я завела руки за спину и принялась расшнуровывать корсет.
– Ильса? Позволь мне?
Послушно повернулась, слушая бешеный стук собственного сердца. Потом – шорох шелка, и свадебное платье осело снежным сугробом к моим ногам. Прохладный воздух огладил плечи. Я осталась в воздушной сорочке на тоненьких бретелях. Глянула в глаза Винса: они показались почти черными из-за расширенного зрачка.
– Ильсара, – выдохнул он, притягивая меня к себе.
Я молча занялась его одеждой, хотя пальцы почти не слушались. Все кончилось тем, что рубашку он содрал с себя сам, бросив на пол, меня подхватил на руки, и мы уже вместе рухнули в кровать.
– Послушай, – прошептал он рвано, – не бойся. Я не…
– Молчи! – Я голодно впилась ему в губы.
И больше мы не разговаривали. Я и представить себе не могла, что это будет… вот так. Что буду извиваться под умелыми руками князя Долины, хныкать и просить еще. Ощущая его язык на своей коже, то, как он прикусывал чувствительную грудь, я как будто издалека слушала собственные стоны. Потом его рука скользнула по бедру, задирая сорочку, и я сама раздвинула ноги, приглашая. Винсент что-то простонал невнятное, закрывая мне рот поцелуем, подсунул ладонь мне под поясницу. Я вскрикнула, когда почувствовала его внутри себя, но это не было больно. Непривычно. И… приятно.
– Моя маленькая, – шептал он, – я тебя люблю, Ильса…
Он еще что-то шептал, но я не слушала. Привыкая к новым ощущениям, ловя ритм нашего единения, не думая больше ни о чем. И когда он нашел какую-то особенно чувствительную точку во мне, постепенно нарастающее напряжение вдруг схлынуло, омывая нас обоих горячими накатывающими волнами. Кажется, я кричала. Неважно. Все оказалось неважным и далеким, кроме нас двоих. Я запустила пальцы в его волосы, перебирая жесткие пряди, всматриваясь в ставшее таким родным лицо.