– Вчера в меня дохлую мышь бросили, – прошептала я, краснея, – но это ничего… я не боюсь мышей. В амбаре их много было, и я не боялась.
– Носи с собой мой кулон, – промурлыкал Винсент, – если этот ар Мориш что-нибудь задумает, ему не поздоровится.
И повторил:
– Прости меня, я… я никогда тебя не обижу. Но иногда, знаешь, накатывает.
– Почему ты здесь? Почему не вернешься в мир людей?
Молчание. Я обернулась и невольно отшатнулась. Глаза в этот миг у Винсента были совершенно сумасшедшие.
– Я не могу сейчас, – вот что он ответил, – не спрашивай больше.
* * *
Шагая на индивидуальное занятие с Ригертом Шезми, я откровенно трусила. Это оказалось сюрпризом для всех, то, что мне доведется первой отработать привязку и поиск человека, ушедшего в Долину Сна. То есть, как мне объяснили, второй брат Шезми, Рокрет, уйдет в Долину и где-нибудь спрячется, подальше от временных аномалий и хоршей, а мы с Ригертом отправимся его искать, но до этого мне придется реализовать привязку к Рокрету по оставленному им предмету, за чем внимательно будет следить Гвейла Шиниас.
Меня смущало то, что из группы новичков выбрали меня. Наставник Брист объяснил, что именно я, с моим порогом чувствительности, совершенно готова для подобных занятий. Следующим должен был идти Альберт, и только потом – Тибриус ар Мориш и Габриэль. Когда этот порядок объявили, ар Мориш на меня так посмотрел, что стало ясно: это последняя капля в чашу его ненависти. Мало того что деревенщина учится рядом с ним, так еще и во всеуслышанье объявлена более способной! Что ж, сторониться мне его до окончания учебы, это точно.
Трясясь и стискивая пальцы, я торопилась во внутренний двор замка, на тот участок, что между внешним и вторым кольцом стен. Там было организовано нечто вроде тренировочных площадок, каждую из которых – на всякий случай – еще и огородили высоким плетеным забором из толстой проволоки с колючками и даже накрыли сверху плетеной решеткой. Из-за этого площадки смахивали на огромные плетеные кубы, и до сих пор мы смотрели на них издалека. Да и подходить не особенно хотелось, эти клетки мне напоминали мрачные вороньи гнезда, что чернели на высоких акациях вокруг деревенского кладбища. В груди царапалось дурное предчувствие, что ничего хорошего внутри такого гнезда просто не может случиться, и, если бы я могла, то обязательно бы отказалась, но…
Было еще кое-что, отчего я немного волновалась. Мелочь, конечно, но душевного равновесия она меня лишила: рано утром служанка принесла мне мужской костюм, самые настоящие штаны, рубашку и жилетку, все серое, только штаны и жилет из плотного сукна, а рубашка тонкая, батистовая. И все бы ничего, но я ни разу в жизни не одевалась как мужчина. Если бы я выкинула что-то подобное в нашей деревне, меня бы точно камнями побили или выгнали на мороз, да так и оставили замерзать. А теперь, когда я шагала через внутренний двор замка, мне постоянно казалось, что все, кого бы я ни встретила, беззастенчиво пялятся на мои не прикрытые подолом бедра. Стыд, да и только.