– Простите, не хотела вас огорчать. – Я опустила голову.
– Сядь, – резко приказал он. – Ты уйдешь только после того, как мы разберем это сложение.
Но это же сон, верно?
Вздыхая, я отодвинула стул, снова уселась за стол, выжидающе смотрела на Винсента. Интересно, имею ли я право спрашивать?..
– Почему вы должны были возненавидеть свою сестру? – спросила кротко.
Он обошел стол, остановился за моей спиной, помолчал, а затем вдруг взял в свои руки мою, пострадавшую, с оставшимися красными пятнами на кисти. Я окаменела. Никогда… он никогда так не делал. И сердце замерло в груди, когда Винсент чуть наклонился и оставил на тыльной стороне моей ладони легкий поцелуй, словно пытаясь загладить свою вину.
– Потому что, – едва слышно сказал он, – она изменилась.
Потом он взял себе стул, сел рядом со мной, чуть сзади, достал новое перо из ящика.
– Давай писать, Ильсара. Хочешь ты того или не хочешь, но складывать числа ты будешь.
Чувствуя, как от волнения немеют пальцы, я подтянула к себе лист бумаги, обмакнула перо в чернильницу – и вздрогнула, когда Винсент, положив руку поверх моей, стал сам выводить цифры, медленно диктуя и поясняя, что именно он делает. Его теплое дыхание щекотало затылок, а у меня, казалось, последние мозги расплавились и поплыли вдаль. Все ощущения собрались в тугой узел там, где были его твердые пальцы, направляющие скольжение пера. И сонм невесомых крылышек, трепещущих где-то под ребрами.
…Но сложение, как ни странно, я осилила.
И уже потом, отпустив мою руку, Винсент как бы невзначай задел пальцами мое лицо. Даже не задел, легонько погладил по щеке, по виску, затем по шее.
– В замке Бреннен ученикам всегда выдавали ландышевое мыло. А от тебя пахнет розами.
– Это… соседка мне подарила, – пролепетала я, совершенно утратив понимание, что же происходит.
– Она тебя не обижает? – Еще одно, практически невесомое прикосновение к шее, словно бы поглаживание.
– Нет… нет, что вы…
– Ты.
Я вздрогнула.
– Я был не так уж тебя старше, когда попал сюда, – пояснил он, – и здесь поток времени меня не касается.
Так непривычно…
– Она хорошая девушка, Габриэль, – сказала я, – да и остальные… Альберт, Аделаида. Они хорошо ко мне относятся. Только вот Тибриус ар Мориш…
– Что опять натворил ар Мориш?
Я поерзала на стуле. Дело в том, что легкие поглаживания по волосам и по шее не прекратились. Винсент сидел за мной, и я не могла видеть его лица, а повернуться почему-то стеснялась. И эти прикосновения… внезапно будили во мне что-то новое. Тело постепенно утрачивало вес, я начинала себе казаться вылитой из воска фигуркой, которая плавает на теплой воде.