Это невозможно!
Мне хотелось выть, рыдать, плакать, умолять небеса смилостивиться надо мной, но факт оставался фактом.
Я наконец-то заметила, как испуганно смотрит на меня мама. Хотела сказать, что беременность — это ведь не катастрофа, но потом вспомнила: ведь я не рассказывала ей об Олеге. Я ей вообще ни о чем не рассказывала, и уж тем более об афере, которая помогла, собственно говоря, провести операцию, что вытащила маму с того света. Ей об этом знать было необязательно, скорее даже наоборот. Но теперь, когда я услышала о результате анализов, понимала, что моя беременность испугает маму в десять, да нет, в сто раз меньше, чем все возможные патологии, которые провоцируют такой уровень ХГЧ.
— У меня была задержка, — быстро проговорила я. — И… — я покраснела, — по срокам тоже всё сходится. Это действительно может быть беременность.
Я буквально видела, как с облегчением выдохнула мама. Её бледность перестала казаться мне до такой степени катастрофической, а на губах даже расцвела улыбка.
— Солнышко, — прошептала она, сжимая мою руку, — почему ты ничего не сказала?
— Да я сама не знала, — я села на край кровати. — Мам, да ты не переживай, чего ты.
Мне хотелось сказать, что это всё поправимо, но на самом деле я не могла из себя и нескольких слов выдавить. Даже не знала, как реагировать. Сидеть сейчас убитой горем, притвориться радостной? Признаться, я даже не чувствовала ничего, просто пустое, горькое отчаянье. Я даже не осознавала, что, возможно, ношу своего ребенка — только вспоминала об Олеге и вздрагивала, не в силах испытывать что-либо помимо отвращения.
И больше всего в эту секунду я ненавидела себя саму. Потому что испытывала к нему чувства. До сих пор. Где-то сквозь мою ненависть пробивалось и то, что можно было бы назвать даже любовью. Если б он попытался убедить меня в том, что у него с Викки ничего не было…
Нет, спасибо, не надо. Я просто не желала этого знать. Обойдусь без подробностей, было или не было.
— Мам, — я попыталась оставаться спокойной, — всё нормально. Но, — я повернулась к Анатолию Игоревичу, — маме ведь надо обследоваться, да?
— Да, — серьезно кивнул он. — Желательно пройти обследование после перелета. Остаться в больнице на пару дней.
— Я не отпущу тебя одну, — мама схватила меня за запястья. — Тем более не пущу в таком состоянии за руль!
Проклятье. И вправду, мне лучше не водить сейчас. И Анатолий Игоревич стоял рядом, как мрачное изваяние, будто нарочно напоминал о том, что я должна сохранять осторожность.
Вздохнув, я решительно промолвила:
— Я позвоню Алексу. Он поможет мне добраться.