К Зоричу как к брату по матери приехал серб Неранчич, который привез с собой братьев Замовичей, уроженцев Далмации (не черногорцев ли?), гениальных экспертов по финансовым делам. Эти-то братушки из любви к покровительствующей им России и с целью обогатить ее, вероятно, не без соизволения своего патрона завели на большую руку фабрику ассигнаций, процветавшую во все царствование Екатерины II. Со смертью ее фабрика закрылась. Один Занович бежал от Павла I в Бельгию, но там практика его потерпела полнейшее фиаско, и бедняжка представился на виселице. Другой стушевался как-то неприметно.
Корпус был переведен, а фабрика после непродолжительно отдыха начала опять работать под дирекцию уже местных сынов Авраама и Иакова, и, несмотря на строжайшую бдительность администрации и на усерднейшие старания губернаторов, исправников, становых и целой ватаги полицейских надзирателей и сыщиков, была с небольшими приостановками в полном ходу во все царствование Александра I и Николая I. После ассигнаций гербовая бумага – это не труд, а приятное развлечение!
Во время Крымской войны, говорят, какой-то могилевский капиталист переместил фабрику куда-то на юг, чуть ли не в Бессарабию.
Шклов, вследствие пребывания в нем столь полезного для гешефта заведения, сделался вместе с тем и главным депо контрабанды на всю Белоруссию, не уступая в соревновании старшему собрату своему Бердичеву в Киевской губернии.
Далеко позже, именно в 1839 г. я, проезжая чрез Шклов, встретился с хорошо знакомым мне витебским купцом Шлемою Минцем, приехавшим туда по коммерческим интересам. На предложение его купить что-нибудь по дешевым ценам я согласился, и мы отправились в какой-то мокрый и грязный сарай, куда нам стали приносить разные товары. Глаза у меня разбежались. Трудно себе представить все разнообразие и всю прелесть предметов, предлагаемых вдобавок по ценам баснословно низким! Шелковые материи, бархаты, сукна, часы, кружева – все это приносилось неизвестно откуда и уносилось неизвестно куда.
Я тогда был уже женихом и в восторге возымел глупейшую мысль одеть под венец свою невесту в платье из брабантских кружев.
– Ну, а как сейчас же из-под венца вашу молодую жену в этом же платье арестуют, подумали вы об этом? – сказал Минц, откладывая, что ему было нужно.
Я все-таки не выдержал и кроме отличнейших женевских часов купил еще кружев на чепчик своей невесты. Не рад я был потом этой покупке.
– Ah, mon petit ange, comme tu es belle à présent[113]! – кричала одна из дам, надевавших чепчик в следующее за браком утро.