– Милашечка, как ты хороша в этом чепчике! – говорила другая.
И все обнимали, жали, душили, целовали, и до того растормошили бедную молодую, что она принуждена была пролежать в кровати всю остальную часть дня. Чепчик восхитил всех без различия народностей, званий и лет.
Генерал-губернатор Бибиков исходатайствовал потом учреждение отделения герольдии в Киеве. Шклов, наверное, снабдил и туда свою гербовую бумагу.
Что настрочили Тарасевичи, Свирщевские, Жабки et caeteri tanti[114] на всем протяжении между Неманом и Днепром, то когда-то, без сомнения, сделается материалом исторических исследований и источником критических соображений и умозаключений. Но что же тут придется соображать и каких умозаключений можно будет добиться? Перспектива крайне неутешительная, но неизбежная, ежели только прежде весь этот хлам не дождется своего Омара.
V
С первых годов царствования Николая Павловича началось так называемое добровольное воссоединение унии с православной церковью. Сперва римскоуниятам приказано было именоваться греко-униатами, потом предписано священникам во время службы класть поклоны, а не становиться на колени, затем началось на эктении поминовение вселенских патриархов и т. д., и т. д. Что епископы униатские Семашко[115], Лужинский[116] и др. действовали по доброй воле, в том не было и теперь не может быть никакого сомнения. Эта воля могла иметь даже собственную свою инициативу, исходящую из выработанного ими же убеждения, или быть воспринятою на сделанное им свыше предложение как уступчивое согласие с их стороны; но только эта добрая воля единичных пастырей никак не была волею всей паствы. И вот, чтобы выпутаться из взятой на себя обязанности, пастыри принуждены были прибегать к средствам, не совсем соответствующим их сану. В 1860 г. еще более двадцати униатских священников, административно сосланных в одну только Смоленскую губернию, съезжались в Смоленск говеть великим постом. А сколько их было двадцать пять лет прежде и сколько недуховных лиц подверглось такой же участи? Вспомним еще и то, что административная ссылка была одним из легчайших наказаний за непослушание, и с более упорными совсем не церемонились. Выходили иногда сцены трагически, а чаще – комические фарсы.
Когда дело дошло уже до открытой игры, и стали вводить в униатские приходы наехавших невесть откуда православных священников, на поприще действий выступил соборный протоирей отец Иоанн Ремезов[117]. И вот какой казус с ним случился.
Явился к нему известный всему городу пьяница и прощелыга Лебедевский с заявлением, что он по собственному желанию и убеждению хочет перевернуться, т. е., по местному выражению, принять православие, причем, просил обратить внимание на его усердие и наградить его пятью рублями, назначенными добровольцам из суммы, неизвестно откуда взявшихся, но находящихся в распоряжении отца Иоанна. Обрадованный появлением приблудившейся овечки, отец протоирей выдал ему следуемое с тем, чтобы он завтра в 10 часов явился к нему для формальной записи его в книгу живота. Лебедевский, прокутивши целую ночь и не протрезвившись нисколько, явился в назначенное время, стал на четвереньки, уперся лбом в пол, перекувыркнулся всем телом и «ну, теперь квиты» сказал, приподнимаясь и намереваясь уйти. Его задержали, отправили в съезжую до вытрезвления, пошлепали немножко и потом выпустили, а отец Иоанн вписал его в список сынов церкви.