Вдруг появились два немецких полицейских, здоровенных парня в новеньких мундирах. Им не понравилось, что евреи стоят кучей около гостиницы в центре города. Они потребовали, чтобы евреи шли дальше. И евреи потащили свои вещи, кто на саночках, кто на плечах. Полицейские толкали и били некоторых женщин. Особенно мне запомнилась следующая сцена. Молодая женщина везет груженные вещами санки. Около нее идет мальчик, лет четырех или пяти. Санки заехали на часть мостовой, не покрытую снегом. Она потянула сильнее, и санки перевернулись. К ней подбежал один полицейский и начал ее бить. Он стучал себе пальцем по лбу и выразительно показывал, что надо везти санки по снегу, а не по камням мостовой. Женщина пробовала поднять санки, но это ей не удавалось. Полицейский несколько раз подбегал к ней и каждый раз ударял ее кулаком или сапогом. Мальчик начинал плакать и визжать, когда немец подходил к ним. Полицейский замахнулся и на мальчика. Мать, желая спасти своего ребенка от удара, начала целовать руки полицейскому. Наконец, этот последний выправил санки и дал женщине напутственный пинок в зад.
Вот еще одна сценка. На крутом спуске с Николаевской площади на переулке Короленко перевернулись санки одной старухи. Она тщетно пытается их выпрямить. Я не вытерпел. Сошел с тротуара и помог женщине уложить поклажу на санки. Вдруг ко мне подбегает полицейский. «Бист ду аух айн юде? (Ты тоже еврей?)» – спросил он. Я ответил, что я русский. Тогда он замахнулся на меня и стал ругать за то, что я помог еврейке. Я поспешил удалиться. Бедные люди! В гетто их ждет верная смерть от голода…
Часто мне приходилось делить пищу на четыре равные части. Разделить абсолютно точно невозможно, и я наблюдаю, как сын и дочь с жадностью набрасываются и выбирают большие куски. Могу ли я их винить в этом? Нет, конечно! Бывали случаи, когда я поступал так же, когда дележ производился мною наедине. Гнусно! Но голод притупляет волю!
16 декабря
Сейчас в городе такая большая смертность от голода, что не успевают изготовлять гробы и хоронить покойников. Женщина, умершая во флигеле нашего дома 7 декабря, еще не похоронена и лежит в своей комнате.
21 декабря
Сегодня впервые после прихода немцев в Харьков я съел кусочек настоящего хлеба. Жена выменяла у немцев рождественские украшения для елки на два куска хлеба и на кусок колбасы. Какое блаженство. Хлеб, правда, серый и кисловатый, но ведь это настоящий хлеб, такой сытный и вкусный. Не то что вареная картошка. Впрочем, в последнее время мы ели не картошку, а шелуху от нее. Она продается на базаре. Из нее делают котлеты. Но от них тошнит и получается понос. Бедные мы, бедные! До чего мы дожили!