Для избавления местных обитателей от ещё более местных паразитов, еженедельно производилась посыпка нар и тощих тюфяков каким-то специальным снадобьем. Но и этот усовершенствованный способ истребления человеческих паразитов обыкновенно мало достигал цели, и оставлял ещё широкое поле для практикования более первобытных, но зато неукоснительно верных, способов их истребления.
Каждые две недели заключённых всех полицейских домов водили в баню Литовского замка. Путешествия эти совершались обыкновенно ранним утром, когда столица едва начинает пробуждаться. Для устранения побегов, легко возможных при таком многолюдном шествии, препровождаемых в баню арестантов обязательно наряжали в серые колпаки без козырьков. Мытье в бане собственного грешного тела, а вместе и белья, которое тут же сушилось и часто снова одевалось, доставляло засидевшимся на месте арестантам немало удовольствия.
«Благородные», согласно установившемуся обычаю, вовсе освобождались от обязательного хождения в баню. Они предпочитали отдать себя в жертву неопрятности необходимости пропутешествовать по улицам столицы в столь разношёрстной компании.
Внутренняя жизнь в арестантских камерах всех полицейских домов весьма однообразна.
В камерах и коридорах на самом видном месте вывешены печатные правила «Инструкции», весьма подробно регулирующие жизнь заключённых. Её постановления весьма предусмотрительны; они не только определяют внешний порядок будничной жизни заключённых, но имеют в виду, по возможности, подчинить себе и нравственную их личность.
Что касается до внешнего распределения времени, по занятиям, то занятия эти исчерпывались удовлетворением общим потребностям арестантов. В шесть часов утра (зимой часом позже) при понуканиях дежурных сторожей: «вставать! все вставать!» — арестанты пробуждались от сна, наскоро убирали койки и приводили себя в порядок. Затем раздавалось громогласное: «смирно!» — являлся смотритель или его помощник с журналом в руках, для того чтобы сделать общую, именную перекличку. После переклички арестанты всех камер (кроме секретных, о которых речь впереди) собирались в общий коридор «на молитву», причём какой-нибудь доморощенный тенорок запевал «Отче наш», а остальные арестанты подтягивали ему общим хором.
Вслед за молитвой все снова расходились по камерам, и наступал самый оживлённый момент в жизни заключённых — полицейские служителя разносили по камерам оловянные чайники громадных размеров с «казённым» кипятком для заваривания чая. Чаепитие продолжалось обыкновенно добрых полчаса. Присев на корточки на своих нарах, арестанты, не торопясь, прищёлкивали сахаром и с расстановкой глотали горячий напиток из массивных оловянных кружек.