Эти de facto нераздельный каморы предназначались, тем не менее, для заключённых трёх совершенно различных категорий, как свидетельствовали об этом жестяные патенты, гласившее последовательно: «камора следственная», «камора мировая» и «бродяжная» или — более гуманно называемая собственно — «общая».
Таким образом, всё это «замкнутое» (в буквальном смысле слова), общество, как и всякое людское общество, делилось на ранги, сообразно патенту, вывешенному на видном месте.
«Господа следственные», — как величали их цивилизованные сторожа, а иногда и сами смотрители, — пользовались некоторым почётом и преимуществом, например, пред «господами за мировыми», которые, представляя из себя нечто вроде tiers etat[144], в свой черёд относились с пренебрежением к своим соседям, уже не «господам», а просто — «бродяжным».
Такая градация, выработанная местными нравами, казалась тем более забавной, что между последними, т. е. «бродяжными», подлежащими частью высылке на родину, частью удостоверению в личности, попадалось более всего честных людей, повинных лишь в относительно пустой неисправности по части нашей пресловутой паспортной системы.
«Бродяжные» (большею частью, горемычные бобыли) отличались от других и своим костюмом. Редкий из «следственных» или «мировых», для сбережения собственного платья, наряжался в казённый холстинный халат (такие халаты выдавались от попечительного комитета о тюрьмах); между тем как «бродяжные» в большинстве случаев все сплошь были наряжены или в полосатые халаты, придающие им больничный вид, или в общеарестантские сермяги, которые делали их тогда похожими на колодников.
Результаты таких «сословных» градаций всей своей тяжестью падали на «бродяжных», выражаясь в том, что их посылали по утрам пилить дрова, мыть лестницы и ретирады, между тем как «господа следственные» и «за мировыми» подлежали лишь более лёгким домашним работам, как-то: выметании полов, стиранию пыли и т. д.
Здесь кстати заметить, что внешняя чистота и порядок в полицейских домах всюду замечательны. Камеры и особливо коридоры имеют обыкновенно блестяще-лакированный вид. «Бродяжные» в поте лица своего трудятся над этим, и чуть ли не каждые полчаса раздаётся голос смотрителя или его помощника: «ребята, пройдись швабрами!»
Иные из смотрителей, наиболее усердные по службе, заводят даже на собственный счёт щётки и воск для натирания полов; и тут-то стоит посмотреть, как выплясывают «бродяжные» в своих полосатых, развевающихся халатах, стремясь придать заново выкрашенному полу вид самого безукоризненного паркета.