.
— Чем же, чем же иначе было бы жить шестёркам, — трагически восклицает Семён, — если бы не дамы, да пьяные?! Ведь у нас два рубля в день своего расхода, а жалованья во (он сделал выразительный жест). Поди, пятиалтынными собери!.. Нет, брат, всякий хозяин понимать должен, что слуги будут обсчитывать, если он сам с нас берёт себе жалованья по 6 рублей с носа, а в старину нам платили по 10–15 рублей на всём готовом! Тогда и не обсчитывали…
— Скажите, Семён Данилович, где мне служить, когда дежурить?
— А вы когда хотите начинать?
— Да хоть сегодня…
— Валите сегодня… Ваши столы у нас в разъезде, а кабинетик у Мушина. Пойдёмте, я вас сведу. А то, может, угостите нас, спрысните?
— После с удовольствием, непременно, а теперь надо отделаться.
— Ну, пойдём.
Я засунул салфетку под мышку и пошёл за Семёном. Как раз в этот момент загремел колокольчик на буфет и раздался голос буфетчика:
— В залу…
— Ну, вот вам и репетиция. Идите в залу, верно, пришли, а я после покажу вам…
Действительно, в залу входили посетители. Солидный купец и элегантный юркий господин, в котором я сейчас же узнал помощника присяжного поверенного Z. «А ну, как узнает»? — мелькнуло у меня в голове, и я сделал сильную гримасу, точно подавился косточкой. Z. увивался и лебезил, потирая руки. Очевидно, купец был богатый клиент; он держал себя с достоинством, покровительственно… Я подошёл к столу, у которого они сели, и остановился «выслушать заказ».
— Ну что, по рюмочке? — протянул купец, развязывая на шее кашне.
— Как хотите, как угодно, — заёрзал Z., — мне все равно.
— Так, дай нам, — начал купец, не слушая собеседника, — полбутылки и закусить чего-нибудь с буфета, солёненького.
Я повернулся идти, но резкий оклик Z.: «Послушай, эй»! — заставил меня вернуться.
— Болван, — закричал он, — спроси их (купца), какой водки!
И прежним любезным тоном он обратился к купцу:
— Вы «Смирновку»[122] или «Кошелевку»[123] предпочитаете?
Купец ничего не ответил.
— Ну, тащи «Смирновки», — проговорил. Z. через минуту, не дождавшись ответа купца.
Я пошёл подавать…
4
«Нанкин» торгует бойко только поздно вечером, после театров, цирка и других представлений. Около двенадцати часов занимаются все кабинеты и столы, а в течение дня почти никого нет, и мы, официанты, слоняемся без дела по комнатам. Купец с молодым юристом, которым я прислуживал, просидели часа два. Последний, видимо, не охотно пил, но не дерзал перечить своему доверителю и в угоду ему опрокидывал рюмку за рюмкой. Купец над ним «куражился» и несколько его третировал. Адвокатик, не стесняясь присутствием «холуя» и считая себя один на один с его степенством, позволял над собой довольно бесцеремонные шуточки. Он даже сам себя вышучивал…