Рассказ пришедших в себя только на утро следующего дня раненых не сильно прояснил ситуацию. По их словам, когда шаттл попал в струю пара, началось форменное сумасшествие. Первый припадок начался у сержанта Бумбахера – добрейшего, несмотря на его звание, человека. Он сначала схватился за голову и начал кататься по полу, а потом замолчал, выхватил кинжал и успел зарезать четверых своих подчиненных, пока его не скрутили.
Дальше все пошло по нарастающей – один за другим, десантники валились на пол и выли, потом выхватывали кинжалы и, уже в полном молчании, начинали резать окружающих соратников без разбора. Досталось и закованному в наручники беззащитному Бумбахеру. На его долю пришлось несколько десятков ударов. Закончилось все неожиданно – пятеро оставшихся в живых солдат попросту свалились без чувств и не помнили, как флайеру удалось сесть.
Трупы поместили в холодильник, а раненых под охраной в сопровождении врачей и психологов отправили в специальный блок лазарета. Проводившая дорос шестерка руководителей (она так и осталась без изменений с момента последних событий) приказала контуженным и врачам не раскрывать рта. Экипажу сообщили, что боевой шаттл попал в тяжелую аварию, вследствие чего большинство десантников погибли, а оставшиеся в живых сильно истощены, и посещать их запрещено.
Закончив с неотложными делами, руководство экспедиции заперлось в гостиной базы, чтобы обсудить произошедшие события и хоть немного перекусить. Допрос длился целый день, приближалась полночь, а никто еще не успел перехватить и бутерброда с момента раннего завтрака. Обстановку дополнял хлеставший за окнами базы ливень. К вечеру он усилился, и никакие защитные поля ему не мешали. Все пространство вокруг комплекса зданий было залито водой, которая достигала колена. Почва попросту не успевала справляться с потоками, низвергавшимися с небес.
Обстановка в гостиной была накалена до предела, и чтобы хоть немного расслабиться, Принц приказал принести ужин. И уже за скромной трапезой, состоявшей из макарон, мясного рагу и овощного салата с неизменным отличным пивом из дворцовых запасов, немного успокоившись, попытались разобраться в происходящих событиях.
Когда стюарды, принесшие еду и выпивку (сделали исключение даже для виски – ситуация и впрямь была тяжелой, необходимо хоть немного расслабиться), закрыли за собой двери, Алексиус Амвросий раскурил сигару и надолго умолк, глядя в окно. Кассиус Галлосиус, вопреки обыкновению, даже не попытался сделать ему замечание за курение, а лишь молча опрокинул полный бокал виски (что за ним наблюдалось крайне редко) из личных запасов Императора и набросился на ужин. Остальные члены совета последовали его примеру. В гостиной повисла долгая пауза.