Литвиненко оставалось только радоваться, что им не приходило в голову, как остальным, лезть на платформу. Это стало бы концом плавучей лаборатории. Но крокодилы-парализаторы были одиночками, а всеми остальными безудержно владело хаотическое стадное чувство.
Солнце жарило неимоверно и испускало почти физически ощутимые пульсации, которые раскаленными иглами вонзались в мозг. Барабанный бой порой становился просто нестерпимым (БУМ… БУМ… БУМ…). Потом немного стихал и вскоре все начиналось заново. Так было недалеко и до сумасшествия.
Наконец, на четвертый вечер одиночества Литвиненко не выдержал и окончательно напился водкой, почти не закусывая. Попутно он чудом едва не свалился в кишащую всевозможными океанскими тварями воду. На некоторое время его тревоги остались позади, но Михаил знал, что на утро его будет ожидать тяжкое похмелье и еще один невыносимый день. Им начало овладевать безудержное отчаяние, и с этими мыслями он, наконец, провалился в пучину зыбких кошмаров. Литвиненко уснул впервые за последнюю неделю. Сон не принес ему облегчения, приснился очередной жуткий кошмар.
На этот раз Михаил в сновидениях вновь оказался около здания подводного университета. Только громадина здания было абсолютно черной. То здесь, то там мерцали хищные ярко-красные огни. Молодой человек обнаружил, что находится в пасти гигантского зубастого осьминога, который крепко держит его своими челюстями. Вокруг растекалась и пузырилась кровь.
Вход в университет напоминал раззявленный в беззвучном крике черный рот. Из него величественно выплыл черно-белый спрут неслыханных размеров и с любопытством уставился на непрошенных гостей. Осьминог, как показалось Михаилу, с раболепием положил его тело в ил и немедленно дал деру. Спрут оценивающе посмотрел на распростертого беззащитного человека, одно из его многочисленных щупалец медленно вытянулось, раструб на конце неумолимо начал расширяться и Литвиненко с ужасом понял, что сейчас его затянет внутрь…
Он метался во сне весь в холодном поту, но так и не проснулся. Ему отрывочно снилось, что его тело переваривается в кислотном желудке чудовища, при этом боль была адская. Проснуться так и не удалось, пытка продолжалась всю ночь.
Академику Михаилу Литвиненко с утра было очень плохо. Ночной кошмар не отпускал его, тошнило, позывы рвоты были нестерпимыми. Непонятно, что было им причиной – вчерашний перебор водки или ужасный сон. Скорее всего, все вместе. Литвиненко не мог ни есть, ни пить, хотя во рту все пересохло, а привкус был похож на жженую резину с примесью дерьма. Михаилу удалось провести лишь несколько часов в относительно спокойной обстановке родной платформы. Он недоуменно вздрогнул и с раздражением услышал рев приближающего гидросамолета.