— И шо? — вопросил леший. — Вспомнил этот выродок-то?
— В том то и дело, что нет, — с тяжёлым вздохом призналась я.
Помолчав, леший предположил:
— Да дело то прошлое, забыл небось.
— А вот это вряд ли, — возразила я. И пояснила другу верному: — Лешинька, Тиромир — маг. Он маг, а у магов память тренируют сызмальства. И коли не помнит он лица мужчины того, что описала я, то дело тут не чисто.
Леший покивал сурово, да и молвит вдруг охранябу:
— А ты, раб бывший, по гордости своей едва ведунью мою жизни не лишивший, скажешь может что?
Видеть Агнехрана Лешинька не мог, блюдце ко мне обращено было, вот только я и увидела, и как побледнел, и как сглотнул судорожно, и как взгляд опустил. Терзался Агнехран, виной своей до сих пор терзался, да так, словно себя поедом ел, словно себя за случившееся взаправду ненавидел.
— Агнехран, то дело прошлое, — тихо сказала ему.
Маг лишь усмехнулся криво и отвернулся вовсе. Мучился он, хоть и скрыть пытался, а мучило его сотворённое. И тогда добавила я:
— Волков мне жаль безмерно, правда это. И скорбь моя по ним велика, но волчий век короток, а твоя ошибка и моя ошибка разом благое дело сотворили — я Ярину сохранила. Её жизнь ценнее волчьих, маг, для леса во сто крат ценнее.
Поднял на меня взгляд Агнехран, посмотрел так, словно удостовериться хотел — правду сказала али только утешить его пытаюсь.
А леший он того взгляда не видел, он и сказал:
— Чаща да, она и сотни волков дороже, тысячи волков нужнее. Но давай-ка к аспиду вернёмся, Веся. Браслет на тебе, вызови-ка сюда союзника-то нашего.
И тут замерла я. На архимага смотрю напряжённо. Да на лешего выразительно. Менее всего сообщать самому лорду Агнехрану о том, что у меня в союзниках аспид хотелось мне. Аспиды они ж вне закона, по закону-то.
И понял то леший, осёкся, на блюдо покосился, мол «да заканчивай уж разговор-то», но маг, вместо того, чтобы вопросы задавать, сам вдруг сказал спокойственно:
— Про аспида вашего ведаю. В отряде моём ещё шестеро служат. Да только то тайна существенная, разглашению не подлежит, и ты, леший, об этом знать должен.
И тут протянул лапищу леший, блюдце моё скрипнувшее к себе развернул, на архимага поглядел сурово и как молвит вдруг:
— Ведаешь значит… А может и лично знаком?
— Может и знаком, — всё так же спокойственно ответил Агнехран.
Но Лешиньку-то уже было не остановить, вёл он себя как зверь лесной, аки хищник, добычу почуявший, да и попросил голосом елейно-ласковым:
— А не затруднит ли вас, архимаг имперский, закатать рукав рубашки, на рученьке то правой?!
И тут дошло до меня!