Я телеграфировал об этом Борзову. Через четыре часа Андрей Павлович специальным самолетом приземлился на Светловском полевом аэродроме, а к десяти вечера был уже у нас под Александровкой.
— Я вам привез шифровальщика. Первый военный выпуск нашего училища, — представил Борзов хрупкого паренька, похожего на девчонку-подростка.
— Товарищ полковник, младший лейтенант Князев прибыл в наше распоряжение, — четко отрапортовал тот, и вдруг его нежные щеки, которых, по-моему, еще не касалась бритва, залил густой румянец.
Нос — пуговкой, глаза светлые-светлые. Я почему-то настроился на игривый лад. Говорю:
— Я начинал войну в корпусе, которым командовал Иннокентий Владимирович Князев. Это не ваш родственник?
— Мой дедушка, — ответил шифровальщик и стал совсем алым, как маков цвет.
— Рад, — отвечаю, — что доведется служить вместе с внуком такого умного и храброго человека.
Чувствовалось, что Борзов по-отечески опекал младшего лейтенанта. Положив руку ему на плечо, сказал мне:
— Петр Ильич, младший лейтенант Князев — человек далеко не робкого десятка. Он подал три рапорта с просьбой направить его в тыл противника для настоящей работы, получил два взыскания за непродуманные действия, и вот на третий пришлось пойти ему навстречу. Вы к нему присмотритесь, если подойдет, оставлю его с вами до Победы. Шифровальщик с головой. Радист — похуже, нуждается в практике. Но этот недостаток восполняется хорошим знанием немецкого языка.
Младший лейтенант мягко, очень вежливо освободил свое плечо от руки Борзова.
— Крестника отдаю вам, — сказал Борзов.
Так вот кого привез Андрей Павлович! Своего крестника, единственного сына знаменитого профессора-физика Князева.
Двое сыновей Борзова погибли. Старший — в Испании, младший — в научной экспедиции, изучавшей Крайний Север нашей страны. Андрей Павлович всей душой привязался к крестнику. Не однажды он расхваливал таланты мальчишки: «Аналитический ум! Поднимется на крыло — заткнет за пояс отца-ученого!»
Я вмиг представил, какую родительскую осаду выдержал хрупкий паренек, прежде чем настоял на своем и Борзов пообещал направить его в группу, которой предстояло работать в условиях оккупации.
Я взглянул на младшего лейтенанта уже совершенно иными глазами. По всему, этот хрупкий юноша из упорных и самолюбивых. Мне нравятся такие, особенно когда самолюбие направлено на защиту человеческих достоинств.
— Мы сработаемся с младшим лейтенантом Князевым, — ответил я Борзову.
Он вздохнул. Может быть, в душе надеялся, что я скажу, дескать, такой молодой шифровальщик мне не подойдет.