Достав из кармана связки с ключами, Старшина задумчиво их перебрал. В принципе, если в том ангаре со старым снаряжением нет ничего важного, то можно на склады забить, ограничившись редкими обходами. Тогда охраняемая территория резко сузится и есть вероятность, что они смогут не задолбаться насмерть.
***
Большие рассохшиеся ворота открывали настолько редко, что визг заржавевших петель был слышен на всю округу. Света внутри не было, так что Тарасову пришлось довольствоваться слабым светом карманного фонарика. Вдоль стен шли стеллажи, на которых лежали белые полотняные тюки. Про Дубко можно было сказать много нелестного, но в своем деле «Начвош» был профессионал. Каждое место и каждый тюк был подписан. Шинели образца 1911 года, 1917, 1943… Гимнастерки, ботинки, сапоги… Седла?! Не удержавшись, Старшина откинул мешковину, под которой действительно оказалось кавалерийское седло. Кожа уже высохла, но если ее размочить и смазать, то можно оседлать «Лошарика» и в бой. Подсумки под обоймы для винтовки Мосина, холщовые чехлы для магазинов к ППШ и пулемету Дегтярева… Вроде, пока, ничего такого, что надо прям охранять-охранять.
Дойдя до конца склада, Тарасов, задрав голову, оглядел полки в его торце. Тут было сложено все, что не подходило под складские категории и описывалось емким словом «разное». Имелся, даже, пузатый медный самовар, хотя он-то каким боком к военному имуществу?
Педантичный Дубко снабдил полку описанием. «Мемориальный кабинет областного ГубЧК и НКВД». Это многое прояснило. Новых хозяев жизни не очень радовал кабинет посвященный людям, которые гоняли им подобных в первую половину уже прошлого века. Но и выкинуть это трусливые чиновники не посмели и сдали на хранение подальше с глаз своих.
Презрительно хмыкнув, Старшина решил осмотреть полки по подробнее. Вот тут-то, как раз и могут быть наградные шашки, «Маузеры» и тому подобное. Но методичный обыск ничего опасного не выявил. Выдохнув, «Ну вот и ладушки…», Тарасов усмехнулся и шлепнул по давно не чищенному боку самовара, раздумывая, где бы добыть такой себе в каптерку. Четырехлистник… Аккуратно засушенный, словно для гербария, четырехлистник клевера был засунут в щель между трубой и крышкой самовара. Осторожно вытащив его, Старшина покрутил находку в руке. Потом снял крышку, привстав на цыпочки заглянул внутрь и, присвистнув от удивления, вытащил перемотанный тряпками, чтобы не гремело, сверток в котором, судя по весу, было что-то железное. Он, в принципе, уже на ощупь понял, что именно, но все равно развернул тряпки, чтобы проверить свою догадку. Это был «Наган». Потертый старый револьвер системы Нагана, тускло поблескивающий маслом в свете фонарика. На ствол был установлен глушитель. Обычно, на револьверах он бесполезен, так как пороховые газы прорываются между стволом и барабаном, но у «Нагана» барабан перед выстрелом наезжает на ствол, так что это чуть ли не единственная система, где использование глушителя оправдано.