– Хорошо, – кивает Эбба, которая уже не испытывает прежнего разочарования, потому что у них под прицелом теперь Роланд Нильссон. – И вот еще что… – произносит она после минутного молчания, пока адвокатесса собирает какие-то бумаги на столе. – Вчера Николас сказал, что Ясмина получила предсказание, якобы один из них должен был умереть, не дожив до тридцатилетия. Разве не странно, что предсказание действительно сбылось за несколько минут до окончания срока?
Ангела останавливается и встречается взглядом с Эббой:
– Когда он это сказал? До или после того, как ты дала ему кокаин?
Эбба старается не обращать внимания на шпильку, но в животе все равно неприятно ноет.
– До того, – отвечает она.
– Кто ей гадал?
– Николас не знает, знает только то, что эта какая-то женщина в Бромме.
– Ты в такое веришь? Думаешь, есть люди, которые могут видеть будущее?
– Нет. Однажды я тоже обращалась к гадалке и сначала поверила ей, потому что кое-что сбылось. Но, оглядываясь назад, я понимаю, она говорила общие вещи, которые можно истолковать по-разному. Но в этом случае трудно как-то иначе истолковать предсказание: либо Ясмина, либо Николас должны были умереть до того, как им исполнится тридцать.
– Ты хочешь сказать, что человек, убивший Ясмину, должен был знать об этом предсказании?
– Да, если мы не верим в гадалок и случайности.
– А кто-нибудь правда еще знал об этом?
– Я не успела спросить. Нас прервали Хелльберг и Саймон.
– Если мы будем раскручивать эту версию, то должны выяснить, кто эта гадалка и кто знал о ее предсказании. – Ангела прислоняется к краю стола, скрещивает ноги и стучит карандашом по бедру. – Проблема в том, что нашему клиенту это не выгодно. В настоящее время мы не знаем никого, кроме него, кто знал бы об этом.
Эбба потирает руки:
– Я об этом тоже думала. Если только Ясмина не рассказала что-то Роланду Нильссону.
Ангела прикладывает ручку к свеженакрашенным губам:
– Нет, это слишком сложно. Как бы мы ни крутили и ни вертели, все возвращается обратно к Николасу. Как думаешь, что скажет прокурор, если мы добавим к делу еще и предсказание?
Эбба пожимает плечами.
– Что Николас, вероятно, воспринял предсказание серьезно, – говорит Ангела. – Один из них должен был умереть, и Николас позаботился о том, чтобы это был не он.
Когда Эбба понимает, что в словах Ангелы есть смысл, ею овладевает беспокойство. Стефан Херманссон определенно использует эту информацию в своих интересах. Но больше всего ее гложет другое. Ангела ведь только что представила мотив, почему Николас мог убить сестру.
Эбба отбрасывает неприятную мысль и, не показывая ни малейшего признака внутренней борьбы, сосредоточивает внимание на шефине, которая продолжает рассуждать о гадалке: