— Башни? И что случится, когда они будут уничтожены?
— Всё просто. В том мире, наконец, закончатся кровопролитные войны, а люди, сплотившись, обратятся к прогрессу, как это случилось на Земле. И никто больше не вспомнит о всепоглощающей и разрушающей магии.
— Магия?
— Это уже детали, — отмахнулся мишка. — Время там течёт иначе. У тебя есть десять лет до того момента, как для Алины наступит точка невозврата. Выполни задание, и я исполню свою часть сделки.
Я на секунду задумался. Всё это было настолько фантастично, что уму непостижимо. Говорящий игрушечный медведь, чудесное исцеление и страшная весть о смерти единственной дочери…
— Вообще, тебя стоит поздравить. У тебя появился выбор! Либо вы с дочерью оба умираете, либо…
— Согласен! — не раздумывая ответил я. — Только спаси её!
Мишка кивнул, а затем тихо пробурчал себе под нос:
— Надеюсь, я не ошибся, выбрав тебя. Все твои предшественники оказались бесполезны и не смогли дойти до финала игры. Тридцать два трупа… Люди! И зачем я так долго трачу на вас своё драгоценное время? Правильно! Из-за того, что вы готовы на всё, ради своих любимых. Так что, не подведи меня, человек. Тебе ведь правда есть, что терять?
Тьма, вырвавшаяся вихрящимися потоками из его пушистой лапы, ударила меня в глаза и повалила на землю, оставив вопрос без ответа.
Яркий свет застилал глаза. За окном было солнечно, пели птицы. Над головой чистый белый потолок. Поначалу мне казалось, что я очутился в гостиничном номере. Широкая кровать, два кожаных кресла, столик с вазой цветов, маленькие картины на стенах фисташкового цвета и то самое окно в деревянной раме. Справа коридор и несколько дверей, за одной из которых предположительно находилась ванная. А вторая дверь, скорее всего, вела на выход.
Массивный белый прибор тихо жужжал у изголовья кровати, мигая зелёными индикаторами на панели. От него ко мне тянулся пластиковый шланг, оканчивающийся кислородной маской, надетой на моё лицо. А ведь в отелях не ставят капельницы и не устанавливают дорогостоящее медицинское оборудование.
Сев на кровати, я сразу же ощутил что-то странное — рассинхронизацию между своими действиями и намерением их совершить. Например, решил поднять руку, но она сделала это с еле заметным запозданием. К счастью, уже через минуту это необычное ощущение прошло, и я рискнул снять маску. Стерильный воздух сменился ароматом душистых цветов и запахом медикаментов. Я посмотрел на свои ладони и начал сгибать тонкие пальцы, не привыкшие к тяжёлой работе. Белое одеяло тут же полетело на пол. Больничная роба покрывала моё новое молодое тело. Судя по всему, теперь я больше не сорокалетний мужчина, а подросток шестнадцати — семнадцати лет…