Переговоры о мирных трактатах, которые продолжались несколько лет между Россией и Польшей, в том году закончились подписанием мира на 30 лет. Поляки, которые ездили тогда через территорию Малороссии, специально распространяли слухи в народе, что российская сторона за город Смоленск с его поветами, которые Польша уступила России, взамен отдает всю Малороссию с ее жителями в польское подданство. Правительство Малороссии, заметив по этой причине большое в народе и войске беспокойство, выслало в Москву двух военных канцеляристов – Мокриевича и Якубовича, разведать, что решено в отношении Малороссии в мирных с Польшей трактатах. Но те посланцы только и разведали, что поляков, особенно их посланцев, очень хорошо у царя и бояр принимают и относятся с большим уважением. О содержании трактатов разведать они ничего не смогли, поскольку от них старательно все скрывали, а на вопросы отвечали, что «дела российские военных Малороссии не касаются, и дело военных снять ружье и его использовать, а в вопросах, кому принадлежит земля, должны знать воеводы городские и провинциальные, которые, если у вас они есть, то это знают».
Не удовлетворившись данными разведки и движимый народным возмущением, гетман Брюховецкий выслал в Москву Генерального старшину Григория Гамалию и канцеляриста Каспаровича и писал через них царю, что «в связи с тайными с Польшей трактатами распространены поляками слухи о передаче им в подданство Малороссии, которые возмутили войска и ее жителей, и потому просит он царя убедить его и народ относительно содержания этих трактатов, по которым если действительно Малороссия отдается полякам, то он, в связи со своим титулом гетмана, обязан принять оборонные меры против них и выбрать новые союзы и протекции. Если же она остается, как и раньше, под протекцией России, то верность и чувство приязни народа Малороссии к Российской державе суть неизменны и постоянны. Таинственность и предательство в этом случае суть многогрешные и позорные, особенно между народами единоверными и единоплеменными. Всему миру известно, что народ местный, познав от поляков неслыханных в человечестве варварств и всякого рода преследований, освободился от них собственной силой и мужеством, а соединился с Россией по доброй воле своей и единственно через единоверие. Поэтому отдавать его или другому дарить, никак и никто не имеет права, и в противном случае готов он снова оборонять себя оружием до крайнего предела, и скорее согласится умереть с оружием в руках, чем сносить позорное ярмо врагов своих. И это есть истинно и неизменно, о, царю! Если же здесь замешалась злоба за воевод, то и тут основной причиной является не народ, а правительство российское, приславшее их вопреки прав и договоров народных с инструкциями просто такими египетскими, или вавилонскими, и Польша, которая прислала к нему гетмана своего Дорошенко, который народ и взбунтовал. Но, помимо всего этого, сам разум учит, что за десять виновных преступников не отвечают миллионы безвинного народа, который оберегал воевод». Царь на послание Брюховецкого написал ему только то, что прислано будет в Малороссию тысяча пеших стрельцов с небольшим числом воевод, которые будут размещены по городам и поветам, «и они начнут управлять народом и награждать его в зависимости от заслуги и положения каждого, а баламутов и смутьянов карать судом и расправой. Писано же в книгах христианских: ему же честь – честь, и ему же страх – страх, то есть на плохих – гнев, а на хороших – смелость. А тебе, гетман, и всей старшине казацкой смотреть за войском, его состоянием и служить верой и правдой, а о войне и мире не беспокоиться и трактатами с Польшей не докучать нам: в них все то написано, что хорошо, а на плохое никто не пойдет».