Гетман Остряница, разослав свои войска часть по городам и гарнизонам, остальных по своим очагам, сам с генеральной старшиной и многими полковниками и сотниками заехал в город Канев, чтобы принести благодарственные молебны в тамошнем монастыре. Поляки, которые всегда отличались непостоянством и вероломством, остались верны себе и на этот раз по отношению к трактату, подписанному в Полонном, равно как и ко всем предыдущими договорам и трактатам, что у них были с казаками, – то есть только лишь вероломство и презрение. Духовенство их, присвоив себе власть на дела Божьи, считало, что соблюдение присяги возможно только лишь между самими католиками, а с другими народами эти присяги исполнять не обязательно. По этим удивительным правилам, которые сопровождались подлым предательством, узнав через евреев, шпионов своих, о поездке Остряницы со штатом без особой охраны в Канев, здесь же в монастыре его окружили большой толпой войск, которые тайком пришли ночью до самого Каневского монастыря.
Гетман узнал о предательстве только тогда, когда монастырь уже наполнился польскими войсками, и поэтому сдался им без сопротивления. Поляки, связавши весь штат гетмана и самого гетмана, всего 37 человек, положили их на простые повозки. Монастырь и церковь тамошние полностью ограбили и зажгли со всех сторон. Сами с пленниками тайными тропами пошли в Польшу, боясь погони и нападения из городов. Приближаясь к Варшаве, они выстроили захваченных по два вместе связанных и каждому из них накинули на шею веревку с петлей, за которую их вели лошадьми по городу с триумфом и барабанным боем, сообщая народу, что схизматики побеждены и схвачены. Потом казаков закрыли в подземной тюрьме и заковали в кандалы. Жены многих захваченных в неволю старшин, забрав с собой малолетних детей, тоже отправились в Варшаву, надеясь на милость и жалость местной знати. Но они этим только увеличили кровавым тиранам поживу и никак и ничем не помогли. Казаков и гетмана через несколько дней содержания в тюрьме потащили на казнь без всяких судов и разбирательств. Это была первая в мире и в своем роде неслыханная по своей жестокости и варварству среди людей казнь. Потомки вряд ли поверят в такое, ибо никакому дикому и самому изощренному уму не придет на ум подобное изобретение, а приведение его в действие напугало бы самих кровожадных зверей и чудищ.
То зрелище открывала римская процессия с многочисленными ксендзами, которые уговаривали казаков, ведомых на казнь, чтобы они ради своего освобождения от грехов приняли их закон. Но те, ничего им не отвечая, молились Богу по своей вере.