За веру, царя и отечество! И никак иначе. Именно в таком обязательном порядке. Никакого там тебе «кесарю кесарево, а Божье Богу». Налицо полный симбиоз и взаимная поддержка: Церковь – государственная, помазанник – божий.
Враги внешние? Эти завсегда были и будут. С этими справятся – армия, флот, правое дело!
Внутренние? Социал-демократы – «сицилисты?» А пожалте, господин Ульянов, на три года в ссылку. В административном порядке. Всего лишь.
Зато враги веры православной… к этим иной подход!
За тайный переход в лютеранство или иеговизм можно было отправиться на каторгу на все четыре пятилетки.
Ого – разница! Не находите?
Но это инославные. Православным, будь то старообрядцы, раскольники, приходилось и того хуже.
А еще перепадало чувашам, якутам и прочим самоедам… за камлания и бубны, за деревянных идолов и божков.
Знамо дело, что не от государственной «машины». В этих случаях орудовала «инквизиция» РПЦ.
Церковь являла собой целую сеть, раскинутую по всей подвластной ей земле… куда добрели монахи, куда дотянулся свет христианской веры и православия.
Где скромно появлялись скиты, уверенно – обители и монастыри, торжественно – церкви. Распространяя учения, поучения. Благословляя и наказывая.
А обратной связью – поэтапно, неспешно, курьерами, когда имперской почтой, письмами, донесениями, отчетами – стекались знания, новости… информация (если сказать более понятным и емким словом, прижившемся в цифровом веке).
Непосредственно эта, вызвавшая особое внимание новость, пришла с северных земель, простирающихся за Печорой, за Обью, за Енисеем, где проистекают совсем незнакомые и малоизвестные по названию речки Хета, Хатанга. С земли Таймыр, населяемой инородцами-самоедами, с полуострова, выходящего берегами в северные моря – Карское и Лаптевых.
Именно где-то там, на берегу большой воды, орочоны (так себя называют эвенки, владеющие оленем) подобрали чужака нуучи[35]. Не просто чужака, а чужака странного, обмороженного, почти неживого, потерявшего разум, потерявшего речь, лишь бессвязно мычавшего, как малолетний ребенок.
Выходив тело, но так и не выправил душу найденыша, местный шаман велел везти его в монастырь бородатых монахов белой веры, что стоял выше по течению реки.
В обители, через время, незнакомец заговорил… пока бессвязно, как в бреду.
А когда наступали моменты просветления – начинал излагать осознанно, понятно, порой совершенно непонятные вещи, послушав которые, игумен Свято-Троицкого Туруханского монастыря приходил в смятение.