И потому, когда «Рион» вот так на «полном» проходил вблизи мателота, и вовсе создавалось впечатление, что бронированный утюг словно замер на шагреневой ряби океана. Даже кильватерную полосу за его кормой быстро разбивали мелкие барашкопенные волны, вызванные непостоянными дурными порывами – следствие того, что ниже к «зюйду» холодные северные ветра сталкивались с восточно-тихоокеанскими воздушными течениями, смешиваясь, постоянно меняя направление.
От этого и волочащийся из труб дым, в конце концов, развеивало в непредсказуемые стороны. И вымпелы на мачтах трепало то туда, то сюда.
А позади, отставая на десять миль, следовали тяжелые основательные «бородинцы», и только маскирующая раскраска придавала им слегка «веселенький», очень уж иной концептуальности вид. А так, если по-честному – буравящие таранными носами воду, дымящие… и мрачные. Как и сам командующий эскадрой адмирал Рожественский, наверное, вставший в это утро не с той ноги. Бывает…
Встретить в море идущий встречным курсом «Рюрик» Зиновию Петровичу совсем не улыбалось, так как изъяви Алексеев желание рандеву и разговоров, последует неуместная потеря времени. С другой стороны, поступили бы свежие новости о японцах – нет ли их кораблей в проливе Лаперуза, коим по логике и должен был проследовать «Рюрик». Рожественский, поступи благоприятная информация, все же не исключал возможности выскочить в Японское море и соединиться с Владивостокским отрядом крейсеров.
И потому в дневное время эскадра продолжала двигаться вдоль Курильской гряды, несмотря на вероятность быть замеченной какими-нибудь упрямыми не по сезону промысловиками.
Какое-либо иное оживленное судоходство до самого Хоккайдо Рожественский не ожидал.
А пока по ходу движения проводили учения, дабы продолжать шлифовать взаимодействие кораблей, особенно с использованием полученных от потомков оперативных голосовых радиостанций и «электрических» дальномеров.
Для чего следовавшие в хвосте колонны суда обеспечения погнали на траверзы, с приказом маневрирования по дистанциям.
Одновременно с этим команды, изготовив броненосцы к бою, проводили перестроения, артиллеристы отрабатывали наведение орудий, происходила очередная сверка штатных дальномеров.
Прочий экипаж по расписанию практиковал пожарные и «водяные тревоги».
И так за полудень, пока на судах не отыграли «отбой», склянки не отбили «обед» и «бачковые» потянулись на камбуз[36].
В целом адмирал был доволен учениями, единственное, что капитан «Воронежа» уже в конце поднял сигнал о каких-то неполадках в машинах. А вернувшись в кильватер, незадачливое судно едва волочилось.