Изменив направление, она взбежала по винтовой лестнице и вошла в ближайшую комнату, из окна которой можно было наблюдать за тем, что происходит в саду.
Дракон теперь лежал на земле — слава Богу, на дорожке, а не на цветочной клумбе, — но женская фигура все еще была распростерта на своем месте. Лишенная воды и насильника, она словно пребывала в каком-то экстазе.
Неужели страх и экстаз так близки? И не является ли экстаз результатом насилия? Надо над этим подумать, это могло бы многое объяснить.
Кон перепрыгнул через бортик фонтана и потянулся за каким-то инструментом. Он снял галстук, и рубаха распахнулась на груди. Он принялся отвинчивать какую-то гайку, крепившую фигуру.
Наблюдавшая за ним Сьюзен почувствовала, что крепко сжимает черный шелк балдахина, вышитый драконами. Она находилась в Китайской комнате, где Кон спал в первую ночь после своего приезда. И наблюдала она за ним из того самого окна, из которого он смотрел на нее в то первое утро.
Это было утро всего лишь вчерашнего дня. Всего один день, а словно прожита целая жизнь.
Надо идти. Нельзя, чтобы он увидел, что она наблюдает за ним из окна так же, как он наблюдал за ней.
Но он едва ли взглянет в ее сторону, потому что так поглощен работой, будто освобождение бронзовой фигуры было для него вопросом жизни и смерти.
Понятно. В Испании он чуть не изнасиловал женщину. А теперь освобождает женщину. Сьюзен было больно за его мучения, но она не могла не порадоваться тому, что, хотя на войне солдаты привыкают к насилию и черствеют, он, по всему видно, не очерствел.
Конечно, не очерствел. Ведь это Кон.
Опомнившись, она выпустила из кулака смятую занавеску и разгладила ее. Вышитые на занавеске китайские драконы символизировали бодрость духа и радость, но на груди у Кона был изображен другой дракон, тот, которого побеждает святой Георгий. Злобное чудовище, требующее, чтобы ему приносили в жертву невинные души. Такой дракон, какой был изображен на фонтане, — губил все, что было чистого и хорошего.
Почему Кон всегда хотел быть святым Георгием?
Она видела, как он перебросил инструмент Уайту, поднатужился, чуть расставив ноги. Мышцы на предплечьях напряглись. Он не был атлетического телосложения, но мышцы у него были тренированные.
Она почувствовала, что облизывает пересохшие губы.
Рослый Пирс с помощью толстой палки приподнял фигуру женщины и ухватил ее за щиколотки, чтобы перетащить через бортик фонтана и положить на землю рядом с ее поверженным мучителем.
Кон бросил на нее свой пиджак.
Сьюзен отступила на шаг от окна и перевела дыхание. Пусть даже на груди у Кона вытатуирован дракон, он остался все тем же доблестным Георгием. И никем другим он быть не может.