Волны ужаса и боли, исходящие от саркофагов, были столь ощутимыми, что я увидел, как они устремились к каменному змею над моей головой, напитывая его темной энергией. У змея полыхнули багровым светом глаза, раздулся капюшон — он словно оживал на моих глазах. Мерзкая тварь выросла в размерах, и с угрожающим шипением склонилась надо мной, высунув из пасти раздвоенный язык. В зале раздался зловещий хохот гиен, обезьяньи вопли и жуткие, потусторонние крики каких-то птиц. Казалось, что сама Тьма прорывается из ада прямо сюда, на Землю.
Чем ближе были глаза каменной змеи, тем сильнее становилось ее шипение. Тварь словно играла со мной, наслаждаясь моей беспомощностью и питаясь тем ужасом и страхом, что царили в зале. Я судорожно собирал Свет внутри себя, концентрируя его энергию в правой руке и готовясь к решающему моменту. Кольцо на руке нагрелось от переполняющей его силы
— Да свершится воля Великого и Бессмертного Сета! — завопил слепец, падая на колени и простираясь ниц. Его примеру последовали все остальные.
Но все это я увидел лишь боковым зрением, не спуская глаз со змея и боясь пропустить его бросок. Время замедлилось и все звуки пропали, словно мы погрузились под воду… И когда змей атаковал меня, я, преодолев оцепенение, ударил кулаком прямо в его морду, впечатывая кольцо Соломона между ноздрями чешуйточаго гада.
— ИЗЫДИ, тварь!
Мой отчаянный вопль разнесся по храму, взламывая вязкую тишину. И вслед за ним полыхнул беззвучный, ослепляющий взрыв — Тьма столкнулась со Светом…
* * *
—…Любезный Кокцей! Как же я рад, что ты нашел возможность навестить меня! — Из дверей атриума, радостно улыбаясь, навстречу гостю вышел хозяин виллы.
Тиберий Клавдий Друз Нерон Германик — сын покойного брата нынешнего императора — носил с ним одно имя и был назван своими родителями в его честь. Но чтобы не путаться в именах и не раздражать лишний раз Принцепса, племянника все называли просто Клавдием, поскольку после смерти своего отца Друза, он формально стал главой старшей фамильной ветви рода Клавдиев. Сам Тиберий откровенно презирал чудаковатого, болезненного родственника, считая его человеком недалеким, совершенно негодным для государственной службы, и оттого безобидным. Клавдий не только не интересовался политикой, он еще и всячески избегал Рим, подобно самому Тиберию. Жил попеременно, на своих виллах — летом в Кампании, зимой в пригороде столицы, появляясь в Риме только по мере надобности.
Вот сюда, на виллу, расположенную в Капуе неподалеку от Неаполя, и заглянул по дороге из Рима на Капри Марк Кокцей Нерва — ближайший, а по существу единственный друг императора Тиберия. Высокий, худощавый, с густыми волнистыми волосами, он выглядел моложе своего царственного друга, хоть они и были с ним практически ровесниками.