И вот, наступило время скорбей для этого человеческого образа, ибо падение сделало его добычей для всех опасностей: „Где я, чужестранка? В сени ли смертной? Каким путем я следую — не путем ли заблуждения? И какое утешение мне доступно — не утешение ли странников? Ведь я должна была бы иметь скинию из драгоценного камня, сияющую больше, чем солнце и звезды, ибо заходящее солнце и гаснущие звезды не должны были сиять в ней, так как ей приличествовало исполниться ангельской славы; топаз должен был служить ей основанием, а драгоценный камень образовать все устройство ее; ее ступени должны состоять из чистого хрусталя, а галереи — из золота, ибо я должна была быть среди ангелов, ибо я — живое дыхание, которое Бог вдохнул в безводную материю. Потому мне следовало знать Бога и любить Его. Но когда моя скиния (тело человека — хранилище Святого Духа) уразумела, что может очами своими озирать все вокруг себя (знак свободы, дарованной человеку, возможность выбора, его желания и способность самому выбирать то, что для него благо или дурно), она обратилась к Аквилону (месту холода и отчаяния)“.
Так возникают все несчастья твари:
„Некоторые постарались покрыть меня бесчестьем, заставили меня делить пажить со свиньями и, послав в пустынное место, дали мне в пищу горькие травы, пропитанные медом. Затем они положили меня на давильню и подвергли многим мукам и пыткам и, совлекши мои одежды, чтобы нанести множество ран, оставили меня на съедение зверям; змеи и ядовитые скорпионы, аспиды и подобные им обступили меня и наполняли своим ядом“. Подвергаемая всем пыткам, она возопила: „Где ты, Сион, матерь моя? Горе мне, ибо я оказалась вдали от тебя! (…) Когда же я изливаю в тебе, матерь моя, слезы и издаю стоны мои, несчастный Вавилон так возвышает шум своих вод, что ты не можешь услышать мой голос. Потому я буду искать тесных путей, где смогу избежать ужасных спутников моих и отвратительного плена“. Сказав так, я убежала на узкую тропу, где, горько плача, скрылась в небольшой пещере, со стороны севера, ибо потеряла матерь свою. И вот, нежное благоухание, подобное как бы сладчайшему дыханию матери, опьянило меня. (…) И я была столь упоена радостью, что логово в горе, где я укрывалась, наполнилось возгласами моего ликования. (…) Я хотела взойти на высоту, где враги не смогли бы обнаружить меня, но они разостлали передо мной бурные воды морские, которые я не могла пересечь; а мост, перекинутый через них, был так шаток и узок, что и по нему я не могла перейти. По берегам моря высились горы, вершины которых были так высоки, что я увидела свое бессилие достичь их».