В противоположность Синагоге Церковь «является столь величественно, что подобна башне города, ибо, восприняв красоту свою от Божественных заповедей, она вооружает и укрепляет благородный град избранных. На голове ее — словно сияние, подобное звезде, ибо при рождении своем Церковь явила чудо воплощения Сына Божия, а также добродетели и тайны, которые от сего произошли. (…) И так же как смертью Единородного Сына Божия человек был вырван из смертной погибели, так и Синагога, пред последним Днем, увлеченная Божественным милосердием, оставит неверие и достигнет истинного познания Бога (…). Итак, Синагога во тьме предваряет образ [Церкви], а Церковь последует в свете истины».
Этот великий образ — противопоставление Синагоги с завязанными глазами Церкви, созерцающей Божественные тайны, вообще был характерен для эпохи Хильдегарды. Достаточно вспомнить великолепный портал Страсбургского собора, запечатлевший его в камне; или же чуть более поздний портал собора в Бамберге с изображением Церкви и Синагоги, сияющих единой красотой.
Эти отрывки из первой книги «Scivias» дают представление о том, что будут являть собой труды Хильдегарды. Видения отличаются удивительным своеобразием, они богаты и вместе с тем детальны. Они развиваются прямо перед ее глазами, насыщенные подробностями и красками, очень типичными для той эпохи творческого подъема. Видения преувеличенные, все описания в них доведены до крайности. Несмотря на то что темы их прекрасно известны — Воплощение, искупление, творение, здесь они развиты с силой, которая обновляет их до глубины и вырывает из привычных условных формулировок; в них нет ничего бесцветного или банального. Это огненные страницы, поток образов время от времени приостанавливается вопросами: «Что это значит?», «Каким образом?». Продолжает Хильдегарда толкованиями, которые уточняют смысл и значение увиденного.
Иногда видения содержат великолепные сравнения, перед нами открываются целые феерии из драгоценных камней и топазов, железных столпов и труб из слоновой кости; а иногда они просты простотой, близкой самой природе: «Душа в теле подобна соку в древе, а свойства ее — ветвям древа». Даже традиционные и привычные для той эпохи образы, вроде Синагоги и Церкви, обретают новую торжественность: «Белая с головы до пояса и черная от пояса до ног; стопы же ее — цвета крови».
Чтобы воспринять это огненное выражение основных христианских истин, нужно было быть очень глубоко проникнутым библейскими образами, чувствовать все интонации пророков. Понятно, что святой Бернард увидел в нем «сияющий свет». С неожиданной силой Хильдегарда возрождает для своего времени постижение тайн, заключенных в Библии и хранимых Церковью. Ее труды — новый взгляд на содержание веры, взгляд, полный огня и очарования простоты.