Несколько секунд ничего не происходило, а потом кольцо на руке вспыхнуло и привычный Свет заструился по рукам, напитывая тело Силой. Наступила вязкая тишина, все звуки разом пропали. Я слышал только мерное биение своего сердца и собственное дыхание. Все вокруг замедлилось, превратилось в застывший кисель. Нашел взглядом Элеазара, замершего с высоко поднятым над головой мечом — бешеный взгляд, перекошенный в крике рот… Казалось, в этом свирепом лице уже не осталось ничего человеческого, одна сплошная ненависть. Я прицелился и мягко нажал на рычаг. Стрела медленно вылетела из гастрафета, и я услышал тихий свист, с которым она рассекала воздух, устремляясь к цели. А потом время снова пустилось вскачь, и стрела вонзилась прямо в раскрытый рот предводителя зилотов. От сильнейшего удара его развернуло в седле, и все увидели, как из позолоченного шлема, на затылке вышел острый наконечник стрелы, превратив голову Элеазара в кровавое месиво. Он замертво рухнул с коня.
— Вот это выстрел…! — выдохнул за моей спиной незнакомый опцион. Корнелия и Клавдия неумело перекрестились.
Глаза у подчиненных опциона полезли на лоб, они неверяще переводили взгляд со своего гастрафета на тело поверженного главаря зилотов, расстояние до которого было никак не меньше трехсот метров. Казалось, они все хотят протереть глаза, чтобы удостовериться, что зрение их не подводит. Апостолы тоже были в шоке.
— Примас… — Иаков дернул меня за рукав хитона и взволнованно зашептал — Я почувствовал что-то странное, когда ты стрелял, это благодать Мессии…?
И что мне ответить парню? Что высшие силы благословили меня на убийство Элеазара? Это ведь была настоящая казнь. И я знал, что попаду. Только открыл рот, чтобы ответить Иакову, как над полем боя раздались отчаянные крики и вой — это зилоты увидели гибель своего главаря и сбились в кучу, не понимая чьих приказов им теперь ждать. Легионеры, почувствовав коренной перелом в битве, усилили свой натиск. И иудеи, дрогнув, побежали, бросая на поле раненых и свои немудреные доспехи. Конница бросилась вдогонку…
Только один из отрядов зилотов, проявляя редкое хладнокровие, продолжал драться не на жизнь, а на смерть, и явно пробиваясь к тому месту, где среди легионеров мелькали шлемы Марона и Пилата. Эта была когорта, наиболее пострадавшая от нападения зилотов, поскольку она приняла этот бой первой. И сейчас на подмогу ей из лагеря уже спешило подкрепление — когорта Лонгина, которая перестроившись, тут же вступила в бой в полном составе.
Но вдруг среди легионеров раздались крики: