Вулф слушал внимательно, следя за ходом ее рассуждений и стараясь не хмуриться.
– Необязательно полмиллиона, мадам. У вас четыре соперника.
– Первый приз наш, – сказала она твердо. – Это полмиллиона. – Она вдруг подалась вперед. – Знаете, что такое вспышка?
Он все же нахмурился:
– Вспышка чего? Гнева? Озарения?
– Просто вспышка – ви́дение. Со мной такое случалось два раза в жизни. Один раз – давным-давно, когда я была еще почти ребенком, а второй – в тот день, когда я прочла объявление. Ви́дение снизошло на меня, в меня – так стремительно, что я просто почувствовала уверенность: эти деньги наши. Уверенность приятная вещь – даже прекрасная, – а в тот день это чувство залило меня от макушки до пяток. Я даже подошла к зеркалу посмотреть, не видно ли его снаружи, настолько явное это было ощущение. Нет, видно не было, но уверенность была, потому у меня нет сомнений. Первый приз наш. Финансовая комиссия Лиги уже начала готовить проекты, на которые пойдут эти деньги.
– В самом деле, – пробурчал Вулф, продолжая хмуриться. – Пять последних загадок, которые мистер Далманн выдал вам вчера вечером, – как вы сообщили о них своим коллегам? По телефону? Телеграфом? Авиапочтой?
– Ха! – произнесла она.
И это был весь ответ.
– Вы передали им задания, – продолжал Вулф так, будто сам факт передачи был ему точно известен, – чтобы ваши соратницы сразу же начали работу. Не так ли?
Спина снова выпрямилась.
– Не думаю, что поняла, какое вам до этого дело. В правилах ничего не сказано о запрете обращаться за помощью. Вчера вечером об этом тоже никто ничего не сказал. Утром я позвонила своему вице-президенту, миссис Чарльз Дрейпер, чтобы предупредить, что задерживаюсь и не знаю, когда вернусь. Это был обычный частный разговор.
Она явно решила настаивать на частном разговоре. Вулф сменил тему:
– Вторая причина, по какой я просил о встрече, мисс Фрейзи, состоит в том, что от лица компании «Липперт, Бафф и Асса», которая является моим клиентом, я должен принести вам извинения за вчерашнюю глупую шутку мистера Далманна, который показал всем сложенный лист бумаги, сделав вид, будто там ответы к заданиям. Это было не только глупо, но и отдавало дурным вкусом. Приношу вам извинения от имени его коллег.
– Ах вот оно как! – воскликнула она. – Я так и думала. Потому и пришла, чтобы вас послушать. – Подбородок задрался, голос стал твердым. – Не выйдет! Так им и передайте. Это все, что я хотела знать. – Она встала. – Думаете, если я некрасива, то и мозгов у меня нет. Они еще пожалеют. Увидите – пожалеют.
– Мадам, сядьте. Не понимаю, о чем вы.