– Ни в коем случае, – чопорно заявил Айд. – Я всего лишь предположил, что, если та комната находится между этим помещением и лифтом и если дверь была открыта, вы могли заметить его или даже поговорить с ним. Я ни в коем случае не намеревался…
Его перебили. Дверь открылась, и вошел здоровый такой тип – крупный широкоплечий орангутан, на круглой морде которого почти терялись невыразительные черты. Он захлопнул дверь и пересчитал нас, шевеля губами, а потом подтянул к двери стул и уселся. Сказать нам что-нибудь ему не пришло в голову.
И опять эти профи не оправдали моих ожиданий. Они прекрасно знали, что присутствие копа никак не ограничивает свободу общения, а если их смущали чужие уши, то одного взгляда на морду этого типа было достаточно, чтобы понять: его умственных способностей категорически не хватит на то, чтобы воспринять и запомнить услышанное. И еще не факт, что он вообще слышит. Но детективы как будто проглотили языки на добрые полчаса. Из спортивного интереса я предпринял несколько попыток завязать беседу, но все было впустую. Пробовал я разговорить и дам, которые вернулись в облюбованный ими угол. У меня сложилось впечатление, что Салли готова была развеять напряжение и обменяться шутками, но у Дол Боннер такое желание отсутствовало напрочь, а она как-никак босс.
Когда я в очередной раз глянул на часы, они показали десять минут второго, и наконец-то дверь опять отворилась. На этот раз к нам пожаловали двое. Тот, что вошел первым, был шестифутовым здоровяком с длинной узкой физиономией и седеющими волосами. Сделав три шага, он остановился, окинул нас взглядом и сказал:
– Я Леон Грум, глава детективов города Олбани.
Он сделал паузу – для аплодисментов, должно быть, но их не последовало. На его лице было написано неимоверное высокомерие; чувствовалось оно и в голосе. Конечно, учитывая обстоятельства, это было объяснимо. Не так уж часто доводится главе детективов обращаться к аудитории, состоящей исключительно из частных детективов, то есть к тому племени, которое он с огромным удовольствием стер бы с лица земли. Более того, все мы были из Нью-Йорка, и одно это уже делало нас грязью в его глазах.
– Вам уже сообщили, – продолжил он, – что в одном из помещений на этом этаже в результате насильственной смерти скончался человек, и поэтому вас попросили остаться для допроса в качестве свидетелей. Ниро Вулф и Арчи Гудвин пройдут со мной. Сейчас. Остальных вскоре тоже вызовут по одному, чтобы показать тело. – Он ткнул большим пальцем в сторону своего спутника. – Этот человек соберет ваши пожелания относительно сэндвичей, и потом вам их принесут. За счет городского бюджета. Вы Теодолинда Боннер?