Безутешно качая головой, она продолжала:
— Мне не следовало говорить этого. Я поняла это по его взгляду. Между нами все было кончено. Тогда я и поняла, что должна убить его.
Я подсыпала яду в высушенный цветок жасмина и пошла в баню, переодевшись татарским юношей. Я сказала, что пришла принести ему свои извинения и хочу расстаться с ним по-хорошему. Он был холодно вежлив. Он ничего не сказал о том, что сохранит мою тайну, и тогда я бросила цветок ему в чашку. Когда яд начал действовать, он метнул на меня ужасный взгляд. Он открыл рот, но говорить уже не мог, хотя я знала, что он проклял меня и я погибла… О Небеса! Это был единственный мужчина, которого я любила, и мне пришлось убить его.
Вдруг она подняла голову и, глядя на судью в упор, сказала:
— Теперь я мертва, а с моим телом можете делать что угодно!
Судья Ди с ужасом наблюдал за произошедшими с ней резкими изменениями. На ее гладком лице появились глубокие морщины, глаза стали тусклыми, казалось, она внезапно постарела лет на десять. Теперь, когда иссяк ее неукротимый, неистовый дух, не осталось в самом деле ничего, кроме пустой скорлупы.
— Зачитайте признание! — приказал он писцу.
Мертвое молчание воцарилось в зале, когда тот зачитывал протокол.
— Подтверждаете ли вы, что это ваши правдивые показания? — спросил судья.
Госпожа Лу утвердительно кивнула. Начальник стражи подал ей документ, и она приложила к нему большой палец.
Судья Ди объявил заседание закрытым.
Судья Ди отправляется на тайную прогулку; он вторично посещает Лекарственный холм
Судья Ди в сопровождении помощников вышел из зала заседаний. Из толпы доносились робкие приветствия. Выйдя в коридор, Ма Жун звучно шлепнул Цзяо Тая по плечу. Им с трудом удавалось сдерживать свое ликование. Даже Дао Гань довольно хихикал, когда они входили в кабинет судьи.
Но когда судья повернулся к ним, они, к крайнему своему удивлению, увидели, что лицо его столь же холодно и бесстрастно, как и во время судебного заседания.
— Это был долгий день, — спокойно сказал он. — Цзяо Таю и Дао Ганю лучше пойти отдохнуть. Что же касается тебя, Ма Жун, к сожалению, пока не могу тебя отпустить.
Когда удивленные Цзяо Тай и Дао Гань удалились, судья Ди достал свое письмо правителю округа. Он разорвал его, бросил обрывки на пылающие угли в жаровне и молча наблюдал, как они превращаются в пепел. Потом он сказал Ма Жуну:
— Переоденься в охотничье платье! И подготовь двух коней.
Ма Жун был совершенно ошарашен. Он хотел было попросить каких-то разъяснений, но, увидев взгляд судьи, молча вышел.