– Итак, отныне ты будешь беспрекословно мне повиноваться, – снова заговорила Холли. – Ты меня слушаешь? Я просто не могу тратить силы, заботясь о тебе.
Повернув голову, Ричер посмотрел на Холли в упор. Она собирается о нем заботиться. Это явилось для него полной неожиданностью. Шоком. Ситуация была такая, будто он приехал на поезде на станцию и остановился на перроне рядом с другим поездом. Его поезд трогается, начинает набирать скорость. И вдруг выясняется, что его поезд не двигается. Тронулся другой поезд. А его поезд продолжает стоять на месте. Все дело в том, что изначально была выбрана ошибочная система координат. Ричер полагал, что движется его поезд. Холли была уверена, что ее.
– Мне не нужна твоя помощь, – продолжила она. – У меня уже и так есть вся помощь, какая мне только нужна. Ты знаешь, как работает Бюро? Знаешь, что у нас считается самым тяжким преступлением? Не терроризм, не наркотики и не рэкет. Самое тяжкое преступление – это когда обижают кого-нибудь из наших. ФБР заботится о своих людях.
Ричер помолчал. Улыбнулся.
– Значит, нам обоим ничего не угрожает. Мы просто спокойно лежим на месте, и скоро сюда ворвется отряд агентов, которые нас спасут.
– Я верю в своих товарищей, – заявила Холли.
Снова наступила тишина. Фургон монотонно катил вперед. Ричер мысленно отсчитывал расстояние. Они отъехали от Чикаго примерно на четыреста пятьдесят миль. На восток, на запад, на север или на юг. Вздохнув, Холли с помощью обеих рук поправила положение травмированной ноги.
– Болит? – участливо спросил Ричер.
– Когда сгибается. Когда лежит прямо – терпимо.
– В какую сторону мы направляемся?
– Ты сделаешь то, о чем я тебя прошу? – ответила она вопросом на вопрос.
– Воздух становится холоднее или теплее? Или не изменяется?
Холли пожала плечами:
– Не могу сказать. А что?
– Если мы едем на север или на юг, воздух должен становиться холоднее или теплее, – объяснил Ричер. – А если на восток или на запад, он должен оставаться более или менее таким же.
– На мой взгляд, температура не меняется. Однако здесь, в кузове, это определить трудно.
– Шоссе почти пустое, – продолжал рассуждать вслух Ричер. – Мы не выезжаем на встречную полосу, чтобы кого-нибудь обогнать. Нам не приходится сбавлять скорость. Мы просто равномерно едем вперед.
– Ну и что?
– Возможно, это означает, что мы направляемся не на восток, – сказал Ричер. – Там ведь есть что-то вроде барьера, так? От Кливленда через Питсбург до Балтимора. Своеобразная граница. Движение становится очень оживленным. Мы попали бы в плотный поток машин. Какой сегодня день, вторник? Около одиннадцати часов утра? Для востока дорога слишком свободна.