— Знаешь, я вообще не разглядела, что там произошло, — призналась Юля. — Сплошные выбросы энергии, какой-то дикий хаос. У меня по коже даже мурашки побежали. Бр-рр!
Она покрутила руками, показывая, где эти мурашки бегали. Тоня фыркнула от смеха, но призналась, что тоже испытала нечто подобное, и выдвинула свою версию:
— Мы же сидели далеко в сторонке ото всех, и щит закрыл нас только краями. Вот и зацепило. Апраксин пользовался своим «шильдом». Видела, как его прикрывали два шкафа? Они явно «ратники».
— Да мне без разницы, кто они такие, — вздохнула Юля. — Делать-то что?
— Живи пока у меня, — правая рука Тони легла на плечо подруги и легонько погладила его. — Я тебя не выгоняю. Правда, не стоит исключать мнение отца.
Антонина как в воду глядела. Как только «рено-соболь» подъехал к воротам дома, охранник подошел машине, наклонился к приспущенному стеклу и сказал негромко, как будто кто-то мог его услышать:
— Ваш отец здесь, Антонина Олеговна. Приехал полчаса назад, ожидает в доме.
— Да уже увидела, — досадливо произнесла девушка, разглядывая через насаждения кустарников черный солидный внедорожник, стоявший возле крыльца. — Явился, не запылился. Он один приехал, Тема?
Охранник, которого назвали Темой, только молча кивнул, и направился к сторожке, чтобы открыть ворота. Антонина загнала машину во двор, но не стала перегораживать дорогу, а остановилась возле цветочной клумбы.
— Кажется, проблема возникла куда быстрее, чем я думала, — закусила она губу.
Юля лишь вздохнула и настроилась на неприятный разговор с Бельским. Вернее, она даже не предполагала, что таковой состоится. Скорее всего, ее чемоданы уже собраны и стоят в прихожей.
Так и вышло, только за одним исключением. Никто не собирал ее чемоданы. Отец Антонины — худощавый мужчина невысокого роста с короткими жесткими волосами — сидел на диване, закинув ногу на ногу, и бездумно смотрел на желтое пятно заходящего солнца, хорошо видимое в широкое окно.
Девушки робко просочились в гостиную мимо неподвижно стоящих возле дверного проема сопровождающих и остановились.
— Привет, папа, — Антонина сразу растеряла свою независимость и нахальство.
Юля тоже поздоровалась, но сухо. Ей-то чего лебезить перед Бельским? Она не считала себя виноватой, и необоснованные придирки и обвинения ее только бесили и злили.
— Юлия Николаевна, я вынужден просить вас покинуть дом моей дочери и возвращаться в Устюг, — не вставая, произнес Бельский. Он даже не смотрел на девушку. — Мне непонятна и неприятна история, произошедшая с вами, милая барышня. Хочется верить, что вас втянули в какую-то интригу помимо вашей воли, но это не меняет сути дела. С этого момента я снимаю с семьи Васильевых вассальный долг. Отныне вы вольны выбирать, служить кому-то или оставаться в положении свободного рода.