ВОРЖИШЕК (удивленно). Он что же, успел приехать из России?
КУЧЕРА (сердито). Нет, он путешествует по Европе и по чистой случайности уже второй месяц гостит в Праге.
ВОРЖИШЕК (с осторожным восторгом). Повезло!
КУЧЕРА (ворчливо). Да уж, повезло… Два убийства за ночь, да еще и соглядатай этот… Язви его душу!
ВОРЖИШЕК (рассказывает). Старикан бурчал себе под нос еще долго, а мне понравился русский сыскарь. Он не стал осматривать тело убитого графа, оставил эту сомнительную привилегию пане Доминику. Сам же снова уселся в кресло и прикрыл глаза, будто задремал. Но я-то видел, что пане Родион поглядывает из-под ресниц, и улыбается одними уголками губ.
КУЧЕРА (диктует). Записывай, Томаш. Граф Гурьев умер от удушения. На его лицо положили лепешку из глины… Из влажной глины, судя по тому, как испачканы усы… Сверху придавили подушкой, на ней остался приметный след… Это чтоб никто не слышал, как мычит жертва. Душил мужчина, женщине не под силу давить так сильно… Граф пытался глубоко вдохнуть, но от этого рот его лишь еще больше забивался глиной, да и ноздри тоже… Да, это точно Голем. Удачно выбрал момент. Русский не сопротивлялся, он был пьян донельзя. Как и эта… (раздраженно, к Воржишеку). Чего ты там строчишь в блокноте?! Разбуди девицу.
ВОРЖИШЕК (рассказывает). Легко сказать. Если Голем не сумел, то где уж мне. Но приказы пане Доминика лучше не обсуждать, иначе хлопот не оберешься. Потрепал я девку по плечу, за ухо подергал, за волосы – ничего не помогает. Пощечину влепил – нет реакции. Замахнулся посильнее, но русский сыщик удержал мою руку.
МАРМЕЛАДОВ (спокойно). Это вряд ли поможет. Но я знаю секретную фразу, которая непременно проникнет даже в самое затуманенное сознание. Позвольте, это нужно сказать на ушко… Хотя, в нынешних обстоятельствах, надежнее крикнуть… (наклоняется к уху девушки, громко). Виктория, проснись, скорее! Сюда идет графиня!
КУЧЕРА (напряженно). Что вы сказали? Не понял. Это было по-русски?
МАРМЕЛАДОВ (с улыбкой). Я сказал любовнице графа, что их застукали, и сюда вот-вот ворвется законная супруга. Мозг прелюбодеев так устроен, что и в моменты наслаждения, и в угаре страстей, и в Москве, и на чужбине – всегда и везде, они боятся быть пойманными. Крошечное зернышко в их сознании постоянно начеку, не отключается ни на секунду, даже во время глубокого загула. Сейчас инстинкт самосохранения этой барышни бьет тревогу… Видите, она встрепенулась. Еще несколько секунд… Поверьте, тайный страх разбудит ее вернее, чем удары по лицу.
ВИКТОРИЯ (вяло). А? Что? (испуганно)