Старая немка вздохнула, протянула девочке оставшийся сахар.
— Можешь идти, Клаудиа. Если Лора будет ругать, скажешь, что это я тебя задержала.
Клава кивнула и выскользнула из комнаты, сжимая в кармане фартука хлеб и сахар.
Мне стало интересно, как Клавдия попала в дом, как началась эта странная дружба между пожилой фрау и маленькой работницей, ведь это была именно дружба: я видел, как немка смотрела на девочку — никакого презрения или брезгливости, а только сочувствие. А как испуганно блеснули глаза Клавы, когда старушка сказала о своей скорой смерти!
* * *
Добровольно она в Германию не поехала, хотя немцы всюду расклеили агитацию о тамошней счастливой жизни. Трубили о высоких заработках, обещали вкусную еду и новую одежду. Клава смотрела на плакатную румяную девушку на кухне, окружённую белокурыми немецкими детишками, на улыбчивую фрау и ни капли не верила этой пасторальной картинке. Её, как и других подростков из их маленького городка, увезли насильно: загнали в товарные вагоны, как скотину. В дороге месяц кормили объедками и сырой картошкой. Выпускали из вагонов дважды в сутки, чтобы невольники облегчились тут же, на насыпи. Какой-то паренёк решил воспользоваться этим и попытался сбежать. Немцы закричали, стали стрелять вслед и спустили собак. Растерзанное овчарками тело осталось лежать в поле.
Смотреть на это было невыносимо. Я «пролистнул» несколько дней и увидел, как фрау Лора Беккер выбирала работниц. Немка ходила вдоль ряда притихших девочек, среди которых я заметил Клаву (уже без косы, с коротко остриженными волосами), смотрела им зубы, брезгливо щупала мускулы. Одной рыжеволосой девушке фрау сделала знак подойти.
— Что умеешь делать? — спросила она через переводчика.
— Умею топить печь, готовить еду, мыть полы…
— Гут, — кивнула немка и посмотрела на Клаву. — Ты… иди сюда. Что умеешь делать?
— Я могу ухаживать за скотиной, могу присматривать за детьми, мыть посуду.
Фрау Лора улыбнулась:
— Хорошо, гут. Ты и ты поедете со мной.
Так Клавдия и рыженькая Лена попали в дом Беккеров. Рачительная фрау Лора сразу рассчитала немецкую прислугу, оставив лишь повара, — экономия получилась очень приличной.
Девочки долго стояли в прихожей, разглядывали большое зеркало, всё в бронзовых завитушках, светильники и мягкие пуфы. Появилась фрау Беккер и привела с собой девушку лет семнадцати и пожилую даму, одетую во всё чёрное. Молодая была чем-то похожа на фрау Беккер — такая же рослая, с капризным лицом. Пожилую немку Клава приняла за мать, но позже узнала, что ошибалась: фрау Ирма приходилась Лоре свекровью.