Лидия Корнеевна сообщила мне об этом, задыхаясь. Она болела воспалением легких и не могла подняться с кровати: “Какая беда! Могу получить весточку от Мити, но нет сил…”
Встретиться с нежданным вестником было доверено мне. В свои восемьдесят пять он выглядел удивительно бодрым. Показал свою недавно изданную книгу по металлургии, упомянул, что на днях вернулся из командировки на Урал.
А в 37-м он, азартный работник, преданный советской власти, работал инженером на Кировском заводе. Арестовали его 4 декабря. Ошарашенный, он очутился в камере, рассчитанной царскими жандармами на шестнадцать человек. Советские жандармы затолкали туда в десять раз больше. На топчанах, опускавшихся на ночь, поместиться могли немногие. Те, до кого очередь не дошла, спали на полу, новички – рядом с парашей.
Из полутора сотен сокамерников он запомнил нескольких. Актер МХАТ, впоследствии сыгравший Сталина. Железнодорожник, не расстрелянный из-за тюремной описки в отчестве. И физик-теоретик.
В камере не обсуждали обвинения, выдуманные следователем. Укрываясь от абсурда, узники – если были силы – говорили о человеческом: о работе, о литературе, о кино. Устраивали лекции. Матвея Петровича за рассказ о теории относительности наградили аплодисментами.
Великина поразило, что физик, которого он только что посвятил в тонкости металлургического производства, тут же объяснил ему смысл технологии выплавки трансформаторной стали. Другому сокамернику, который изобрел некое приспособление к пушке, растолковал научную суть его же изобретения.
Профессия физика-теоретика – доходить до сути.
То, что рассказал вестник из 37-го, убедило Лидию Корнеевну, что речь идет о Мите…
Она хотела узнать, где его могила. Ее желания я не разделял. Сколько жертв безымянно хранит мерзлая земля Колымы?! И что почетнее – братство погибших, оставшихся без погребения, или огражденный участок на кладбище?
Один ученый читатель книги о Бронштейне похвалил меня: “Вы создали отличный памятник”. Я огорчился: памятники – гранитные или книжные – не мое дело. Мое – воскрешать человека, которого так не хватает!
Три рецензии
Знакомых с моими работами об Андрее Сахарове может удивить, кого я считаю своим пожизненно-главным героем. Однако написать биографию академика, отца советской водородной бомбы и лауреата Нобелевской премии мира нашлось бы кому и без меня. А вот жизнеописание молодого физика, не успевшего стать академиком… В книге 1990 года выражена благодарность двадцати двум свидетелям-очевидцам. Никого из них уже нет в живых, и насколько ярче были их воспоминания, чем удалось передать в книге, известно теперь лишь мне.