Раевский послал гонцов к Багратиону и Барклаю-де-Толли, прося подкрепления. Но быстрого ответа не ждал — на 30–40 километров отошли они от города. Оставалось надеяться на боевой дух русских воинов.
И вот войска маршалов Нея, Мюрата и Даву пошли в наступление. Сначала — сильнейший артиллерийский обстрел, затем — штурм.
В десять часов утра к Смоленску прибыл сам император Наполеон. Он ждал ко дню своего рождения драгоценного подарка — взятия Смоленска.
Храбро сражались защитники города. Как страшный камнепад, обрушивались на них бомбы и ядра. В бешеном исступлении лезли французы на стены, пытаясь сокрушить ворота…
Раевский с надеждой смотрел вдаль: не идёт ли помощь? Ещё несколько часов — и неравный бой закончится гибелью русских войск. И вдруг — на взмыленной лошади, тяжело дыша, с чёрным от копоти лицом, к нему прискакал адъютант Багратиона. Чудом сумел пробиться он в город. Дрожащими от нетерпения руками раскрыл Раевский пакет. Багратион писал: «Друг мой! Я не иду, а бегу; желал бы иметь крылья, чтобы скорее соединиться с тобой. Держись!»
Поздним вечером подошли к Смоленску армии Багратиона и Барклая-де-Толли. Но и на помощь французам прибыли свежие полки. Силы оставались неравными.
Назавтра французы возобновили штурм. Огонь трёхсот орудий сметал башни, дома, церкви. Толпы жителей, бросая имущество, бежали из города.
Смоленск пылал. Чёрные столбы дыма поднимались высоко и расстилались под самыми облаками. Страшная картина…
И тогда военный совет принял решение оставить Смоленск, не давать здесь генерального сражения. Русские войска стали отходить, сжигая за собой мосты. Больно было открывать неприятелю дорогу на Москву, но время решительного боя ещё не настало.
Так Раевский лишил Наполеона дорогого подарка в день сорокатрёхлетия. Торжественное вступление французов в Смоленск не удалось. И может быть, именно тогда появилась в бумагах Наполеона запись о Раевском: «Этот русский генерал сделан из того материала, из которого делаются маршалы».
С боями русские войска отступали от Смоленска к Москве. Все понимали, что настала пора дать неприятелю большое сражение и переломить ход войны.
Главнокомандующий Кутузов выбрал место для битвы в 124-х километрах от Москвы, возле села Бородина. Он считал, что позиция эта «одна из наилучших, которую только на плоских местах найти можно».
В самом центре Бородинского поля находился холм, названный Курганной высотой. Именно здесь по плану должны были сражаться воины 7-го пехотного корпуса под началом генерала Раевского. Всю ночь накануне боя строили укрепления. Осмотрев перед сражением позицию, Раевский сказал: